Он не стал задавать больше вопросов, лишь хмыкнул, отдав приказ плыть домой.
Мама конечно тоже была сильно обеспокоена этой встречей, но я не смог её успокоить, поскольку по лицу и поведению епископа не было понятно, как он ко мне относится. Но хотя бы деньги взял и то ладно.
Графиня покачала головой, но затем стала рассказывать, что в доме добавилось гостей. Все её знакомые, подруги, просто осаждают её с обеда, прося больше подробностей о произошедшем. Она улыбнулась и потрепала меня по голове.
— Думаю завтра узнаем, что решил епископ, — не поддался я её настроению и стал переодеваться, чтобы лечь спать. Она даже не стала настаивать, как обычно, чтобы мне помогали кормилицы. Поцеловав и пожелав спокойной ночи, она перекрестилась и потушила перед уходом свечу. Комната погрузилась в темноту, вместе с тишиной.
Ранним утром под дверьми дворца оказался монах в скромном одеянии, который представившись охране, был допущен ко мне. Оказалось, епископ сдержал обещание и мне-таки выделили нужного человека. Пришлось его встраивать в расписание, раздвигая всех остальных. Зато первое же занятие с невероятно умным, образованным монахом так меня потрясло, что я предложил ему переехать к нам, на время всего обучения, чтобы он уходил только на мессы в собор. Он с благодарностью согласился, и я не разочаровался в нём. Как разительным образом уроки с ним отличались от всего того, что было раньше! Если до этого я сам вытаскивал нужные сведения из людей, то тут практически на любой мой вопрос у него был ответ, и даже если он не был готов отвечать сразу, то на следующий день приносил нужную книгу, и мы совместно находили даты, события или людей. Церковь была хороша в этом, скрупулёзно собирая всё, что относилось к жизни и смерти божьих созданий.
Я признавался самому себе, что на сегодня это лучший учитель из всех, что мне пока встречались. Даже Чжан Юаньсу казался занудным на его фоне, хотя по возрасту они были, пожалуй, не далеко друг от друга. К сожалению, долго это не продолжилось. Первые тревожные звоночки, что дело с учителем не чисто, прозвенели тогда, когда в разгорячённом споре о первом императоре Октавиане Августе, Джакомбо словно вскользь упомянул, что вот прежние боги были, пожалуй, поинтересней нынешнего. Тревожный набат сразу загудел у меня в голове, заставляя собраться и моментально ему ответить, чтобы он и думать не смел о таком! Это ересь в чистом виде! Он конечно же свёл это в шутку, и следующий раз был более осторожен, проверяя меня подобными подцепками, когда я был на эмоциональном подъёме узнавая что-то абсолютно новое для себя. На его несчастье я был теперь всегда настороже, и глубоко разочарован учителем, в котором сначала души не чаял. Детскую обиду, с трудом удавалось скрывать от него, тем более что симбионт в этом мне нисколько не помогал, постоянно что-то настраивая и преобразовывая в маленьком теле.
— Что скажите кардинал? — епископ, скрестив пальцы смотрел на колеблющийся огонёк свечи, не глядя при этом на собеседника.
Сидящий напротив него человек задумался.
— Я бы ответил просто очень умный ребёнок, если бы не одно, но… — он поднял взгляд на священника, — он догадался, что я его проверяю и стал очень тщательно подбирать слова и фразы, когда разговаривал со мной. Для четырёх летнего ребёнка, пусть и умного, это очень необычно. Хотя конечно его трудолюбие и стремление стать лучше отца заслуживает всяческих похвал. Подобное я редко видел в своей жизни даже у многих взрослых людей, не говоря уже про детей.
— Да, я тоже это заметил, — согласился с суждением одного из близких людей папы епископ.
— За пару недель, вытянул из меня наводящими вопросами всё, что я знаю и с каждым новым уроком приходилось даже готовиться, читая архивные документы, — кардинал-дьякон улыбнулся.
— Да уж, очень целеустремлённый ребёнок.
— И учитывая кем является его отец, который день на день может стать дожем, — продолжил за него Луиджи, — очень опасно для нас самих без санкции от Папы заниматься подобными проверками. Особенно в свете предстоящих известных вам событий.
— С этим я тоже не стал бы спорить, — снова согласился с ним епископ.
— Предлагаю замять тот инцидент с братом Дионисом, — предложил собеседник, — вызовите Витале, поговорите с ним один на один, объясните, что так нельзя поступать с проповедниками воли Господа, обесценивая их роль в глазах паствы. Он поймёт, я в этом уверен.
— А если он всё же сделал это осознанно? — взгляд епископа потяжелел.
— Найдите ему временное занятие при соборе, он ведь любит читать. Поручите, например, разобрать церковную библиотеку, а то у вас там такой бардак со дня смерти брата Антонио, просто жуть. Заодно пусть братья и присмотрят за его поведением, а то пока он всё время находится дома, трудно составить о нём цельное впечатление.