…она убрала себя несметным количеством даров, золота и серебра, и богатств и других роскошных украшений, и вполне достойно доверия, что она могла привезти их из такого богатого края, как Египет. Но все-таки ничему из того, что она взяла с собой, она не доверяла больше, чем себе самой, своему обаянию и очарованию своей непревзойденной красоты и стати.
Ее свита тянется за ней — спутники в разноцветных тюрбанах и египетские жрецы в тяжелых одеждах, а слева, за одной из дверей комнаты, стоят ее прислужницы, Хармиана и Ира. Антоний в доспехах, уже пойманный в сети страсти, ведет ее к лестнице, которая будто спускается в саму комнату.
Овладевать его сердцем Клеопатра продолжает на фреске, изображающей пир. Эту историю описал Плиний Старший в своей энциклопедической «Естественной истории». Он утверждает, что Клеопатре принадлежали две крупнейшие в истории жемчужины. Однажды в беседе с Антонием Клеопатра весьма нелестно отозвалась о тех великолепных пирах, которые он задавал в ее честь. Антоний поинтересовался, как ему следует поступить, чтобы произвести впечатление на свою требовательную гостью. Клеопатра ответила, что сама она могла бы истратить десять миллионов сестерций на одно пиршество. Они поспорили. На следующий день ее свита устроила совершенно «обычный» пир. Но затем царица приказала принести бокал уксуса, бросила туда одну из своих знаменитых жемчужин, которые носила в ушах, и подождала, пока жемчужина растворится — в действительности, конечно, она не могла раствориться, но ошибка Плиния очень пригодилась художникам и рассказчикам — и осушила кубок, проявив тем самым невероятную расточительность. (Подобный жест особенно понравился бы покровителям Тьеполо. Говорят, что один из лордов Лабиа после банкета собственноручно выбросил из окна в канал сорок золотых тарелок и произнес такой каламбур: «L'abia о non l'abia, sarò sempre Labia» — «Есть у меня это или нет, я все равно всегда останусь Лабиа». Но в отличие от безрассудной египетской царицы, он, по слухам, предварительно приказал натянуть сети чуть ниже уровня воды, чтобы достать посуду после того, как поразит гостей.) Далее Плиний рассказывает, что Луций Планк, выступавший судьей в этом споре, не дал Клеопатре выпить вторую жемчужину и присудил поражение Антонию: тот был побежден, как не устают заявлять моралисты и провозглашать романтики, «из любви к любви и ее сладостным часам».
На фреске, написанной скорее с романтической, чем с моралистской точки зрения, все, кроме музыкантов и их вооруженного очками дирижера, играющих застольную музыку на галерее, с ожиданием смотрят на царицу, которая держит жемчужину в одной руке, а в другой — бокал чрезвычайно крепкого уксуса. Отношения между ней и Антонием уже сложились. Она не только сменила белое платье на розовое, но и обнажила, как и большинство Клеопатр, грудь. (Однако общее впечатление она производит не столько эротическое, сколько смелое, лучше всего его можно передать итальянским словом bravura.) Антоний смотрит на нее, его глаза сияют, выглядит он несколько ошеломленным, но при этом полным восхищения. Как и на предыдущем банкете, где сама пища отошла на второй план, он «сердцем заплатил за все, что пожирал он там глазами».
Обстановка палаццо Лабиа и предметы обихода в основном разошлись по разным владельцам в начале XIX века. Но бальный зал и его фрески дожили до того момента, когда нашелся состоятельный человек, готовый профинансировать реставрацию: в 1948 году здание купил Карлос де Бейстеги, нефтяной магнат из Мексики. В 1951-м он устроил потрясающий бал-маскарад, который вполне мог бы понравиться Антонию и Клеопатре и очень понравился гостям — например, леди Диане Купер, одетой в костюм Клеопатры с фресок. Тьеполо тоже был бы доволен: границы между реальностью и иллюзией снова оказались размыты. Хотя даже Бейстеги не хватило средств, чтобы растворять жемчуг в вине или выбрасывать в канал золотую посуду. В 1963 году он продал дворец итальянской радио-и телекомпании RAI, чье региональное представительство до сих пор располагается здесь. Из-за этого посетителей допускают к фрескам только ненадолго, со среды по пятницу с 15 до 16 часов, и о визите нужно договориться заранее по телефону (041) 524-28-12. Удачная реставрация фресок началась в 1965 году.
Глава седьмая
Островная Венеция: кладбища, монастыри