Сосредоточив в своих руках обе ветви власти, светскую и церковную, Пьетро Кандиано IV почувствовал себя всемогущим. К сожалению, как и многие другие представители этой – в других отношениях весьма одаренной – семьи, он ни в чем не знал удержу и не понимал, когда следует остановиться. Летом 976 г. он воззвал к своим венецианским подданным с просьбой встать на защиту его личных интересов в Ферраре, и тут народное терпение лопнуло. Граждане взбунтовались. Первая атака на дворец дожа не увенчалась успехом: здание было слишком хорошо укреплено, и нападающим пришлось отступить. Но это их только раззадорило, и вскоре они нашли выход из положения. Вместо того чтобы штурмовать неприступную крепость, бунтовщики принялись поджигать окрестные дома. В летнюю жару деревянные постройки вспыхивали, как спички, и вскоре пламя перекинулось на дожеский дворец.
О дальнейшем ходе восстания повествует хроника Иоанна Диакона – надежного летописца и даже, возможно, очевидца событий. Отчаявшись и уже задыхаясь в дыму пожара, дож со своей молодой женой и новорожденным ребенком попытался бежать через атриум Святого Марка, где им преградила дорогу группа аристократов. Напрасно Пьетро молил их о пощаде и клялся исполнить все, что они потребуют. «Ответствуя, что он есть муж препорочнейший [sceleratissimus] и достойный смерти, они возопили грозным голосом, что спасения ему не будет. И, тотчас окружив его, жестоко пронзили мечами; и бессмертная душа его, покинув темницу тела, отлетела искать обители блаженных». Зная Пьетро Кандиано IV, трудно поверить, чтобы эти поиски увенчались успехом.
Догарессе Вальдраде каким-то чудом удалось спастись, но ее ребенок был насажен на копье и разделил участь отца. Оба тела бросили в лодку и доставили на скотобойню, откуда их удалось вызволить лишь благодаря вмешательству некоего Джованни Градениго, «мужа весьма набожного»: тот устроил дожу и его сыну негласные, но более пристойные похороны. К тому времени традиционным местом упокоения дожей стал монастырь Сан-Заккариа, но в этом случае использовать его было невозможно. Тела Пьетро и ребенка тайно доставили по воде в дальнее аббатство Сант-Иларио близ Фузины, а венецианцы наконец угомонились и начали восстанавливать город, сильно пострадавший от пожара.
По всей Венеции сгорели или были серьезно повреждены около трехсот зданий, в том числе собор Святого Марка, Дворец дожей и только недавно построенная церковь Санта-Мария-Дзобениго. От старой церкви Сан-Теодоре, возведенной еще в те времена, когда из дерева строили даже церкви, не осталось горсти щепок. Венеция избавилась от ненавистного дожа, но за это ей пришлось дорого заплатить.
Пьетро Кандиано IV был сыном своей эпохи – эпохи, которая началась в 888 г. с окончательного раздела империи Карла Великого и стала свидетельницей неуклонного политического распада Италии. На севере, в Ломбардии, еще более полувека бесчинствовали венгры, отступившие от Венецианской лагуны, но ушедшие не слишком далеко. На юге Византийская империя уже едва сдерживала, с одной стороны, ломбардских герцогов, стремившихся лишь к собственной славе, а с другой – морские города-республики Неаполь, Амальфи и Гаэту, верность которых неизменно принадлежала тем, кто сулил больше торговых выгод. А перед безобразиями, творившимися вокруг папского престола, меркли даже эти беспринципные искатели богатства и власти. Дочка Марозии, любовницы Иоанна X, удавила его в замке Святого Ангела, а на его место был посажен незаконнорожденный сын Марозии от одного из предыдущих пап. Иоанн XII был избран папой в возрасте 17 лет; по словам Гиббона, «мы с некоторым удивлением читаем… что Латеранский дворец [при Иоанне XII] был превращен в школу проституции и что вследствие того, что папа насиловал девушек и вдов, женщины стали воздерживаться от благочестивых странствований к гробнице св. Петра из опасения, что его преемник посягнет на их целомудрие»[31].
Впрочем, тот же Иоанн XII, при котором папская порнократия достигла низшей точки нравственного упадка, послужил спасению Италии – пусть и по чистой случайности. В 962 г., столкнувшись с угрозой со стороны Беренгара II, короля Италии, подступившего к северным границам папских владений, он обратился за помощью к Оттону, герцогу Саксонскому, который только недавно очистил Ломбардскую равнину от венгров и стал самым могущественным правителем в Северной Италии. Оттон без промедления прибыл в Рим, где Иоанн – несомненно, памятуя о папе Льве и Карле Великом – вручил ему императорскую корону и тем самым подписал себе приговор. Иоанну прощали распутство, но не простили признаков неповиновения, которые он два года спустя выказал собственной венценосной креатуре. Император тотчас созвал синод и низложил Иоанна. Беренгар вскоре был побежден, а триумфом Оттона ознаменовалось возрождение Западной империи, которая – в той или иной форме – просуществовала практически непрерывно с тех самых пор и до походов Наполеона.