За шестнадцать лет своего правления дож Орделафо Фальеро завоевал глубокую любовь и уважение подданных. Он умел вести людей за собой, но в той ситуации это не принесло венецианцам пользы. Увидев, что их предводитель пал, люди Орделафо – ненавидевшие, как и все их сородичи, сражаться на суше, – ударились в панику и обратились в бегство. Венгры пустились в погоню и успели истребить большую часть венецианского войска, еще совсем недавно не сомневавшегося в своем превосходстве над врагом. Горстка уцелевших вернулась на родину со скорбными вестями.
Преемник Орделафо, Доменико Микьель, тоже участвовал в битве при Заре, но предотвратить бегство не смог. Трусом он не был; напротив, в «Альтинской хронике» он предстает как vir bellicosus («воинственный муж»), и в грядущие годы ему не раз довелось на деле доказать свою доблесть. Внук дожа Витале Микьеля и сын Джованни, возглавлявшего поход на Восток в 1099 г., он был воспитан в патриотическом духе, в старинных венецианских традициях, ставивших во главу угла служение общественному благу. Но первым его деянием в должности дожа стали переговоры о мире с венгерским королем Иштваном II, сыном Кальмана. Учитывая, насколько слабой была его исходная позиция, следует признать, что Доменико добился замечательных результатов. Иштван охотно согласился на пятилетнее перемирие, на время которого все города и, самое главное, леса Далмации оставались в распоряжении Венецианской республики.
Подобная щедрость со стороны венгров, возможно, отчасти объяснялась новостями, доходившими из Палестины на протяжении лета 1118 г. 2 апреля скончался король Балдуин, а через четыре месяца, 15 августа, сошел в могилу и византийский император Алексей Комнин. Сарацины между тем набирали силу. Будущее христианства на Востоке казалось мрачным, да и ситуация на Западе отнюдь не способствовала укреплению веры. Давняя борьба между империей и папским престолом продолжалась; в январе прошлого года умер папа Пасхалий II, преемником которого был избран Геласий II, но императора Генриха V так разгневал этот выбор, что он назначил антипапу, ввел его в Латеранский дворец и отправил Геласия в ссылку. В столь непростые для церкви времена христианским народам не приличествовало драться друг с другом. Две самые могущественные державы Центрального Средиземноморья должны были это понимать и – во имя Христа и общего блага – уладить свои разногласия миром, пусть и ненадолго.
Таковы, по крайней мере, были аргументы Венеции, и король Иштван признал их правоту. Но насколько искренне они были выдвинуты – совершенно другой вопрос. Как мы уже видели, крестоносный пыл венецианцам был чужд. Крестовый поход интересовал их лишь постольку, поскольку открывал новые коммерческие возможности, а будут ли торговые партнеры Венеции христианами или мусульманами, не имело значения: лишь бы цены оставались разумными, а оплата по счетам поступала в срок. Очередную экспедицию на Восток венецианцы отправили только через четыре года, и мотивы, которыми они при этом руководствовались, были, мягко говоря, смешанными.
Франкские государства Утремера отчаянно нуждались в помощи: они переживали величайший за всю свою недолгую историю кризис. В июне 1119 г. Роже Салернский – регент одного из них, княжества Антиохийского, – погиб вместе со всем своим войском в сражении, удачно прозванном «битвой на Кровавом поле», и в результате крестоносцы лишились значительной части живой силы именно тогда, когда нуждались в ней больше всего. Серьезные неприятности доставлял и флот Фатимидского халифата, непрерывно курсировавший вдоль побережья, из-за чего регулярные морские коммуникации стали почти невозможными. Получив известие о «битве на Кровавом поле», король Балдуин II немедленно воззвал о помощи к Венеции. Его поддержал новый папа Каликст II; и к концу года общее собрание граждан Венеции постановило откликнуться на этот призыв.