Столкнувшись с необходимостью признать одного из двух пап-соперников, Венеция больше не могла оставаться в стороне от политических игр. Кроме того, ее уже не на шутку тревожило положение дел в Ломбардии. Стало очевидно: если Фридрих продолжит в том же духе, то к независимой Венеции он проявит ничуть не больше уважения, чем к любому другому итальянскому городу. С учетом этого Венеция поддержала папу Александра, а значит – по умолчанию – и ломбардских мятежников. Император тотчас обрушил на нее возмездие – точнее говоря, попытался. Убедить три ближних города, сохранявшие ему пассивную верность, – Падую, Верону и Феррару – напасть на гордого и зачастую чересчур властного соседа было нетрудно, но венецианцы с такой же легкостью дали им отпор. Возможно, эти города в действительности и не хотели воевать; неслучайно уже в 1163 г. два из них, Верона и Падуя, а также присоединившаяся к ним Виченца заключили с Венецией союз и поклялись не уступать Барбароссе, как их предки когда-то не уступили Карлу Великому. Последующая атака на Градо, которую с подачи Фридриха предпринял патриарх Аквилеи, бывший родом из Германии, оказалась еще менее успешной. Венецианский флот поспешил на помощь осажденному городу и захватил в плен не только самого патриарха, но и около семисот его последователей. Пленники были освобождены лишь после того, как поклялись посылать республике ежегодную дань – дюжину свиней (по одной – на каждый из капитулов собора). Свиньи должны были прибывать в город в последнюю среду перед Великим постом, чтобы на следующий день, в «жирный четверг» (джоведи грассо), горожане могли вдоволь погонять их по Пьяцце.
В сущности, эти два эпизода прошли для венецианцев почти незамеченными. Республике повезло, что у Фридриха имелись еще три задачи на Итальянском полуострове, и, как он ни желал поставить Венецию на колени, эти насущные дела требовали внимания в первую очередь. Первой его целью была Анкона, которая, по мнению Фридриха, была неотъемлемой частью Западной империи и на землях которой несколькими годами раньше Мануил Комнин расположил византийский аванпост; второй – как всегда, нормандская Сицилия, а третьей – Рим, где Барбаросса намеревался сместить папу Александра и заменить его своей новой марионеткой. Прежний протеже Фридриха, антипапа Виктор, так и не смог удержаться на папском престоле и вынужден был покинуть Рим; в 1164 г. он умер жалкой смертью в Лукке, где несколько лет до того перебивался доходами от не слишком успешного разбоя и пал так низко, что местные власти даже не разрешили похоронить его в стенах города.
Отвлекаться на подробности этой самой амбициозной итальянской кампании Фридриха мы не станем. Достаточно сказать, что по первым двум направлениям он не добился ничего, а по третьему – откусил такой большой кусок, что проглотить его уже не представлялось возможным. Рим, как и прочие северные города, был коммуной с собственным городским правительством, а римляне так ненавидели Фридриха еще со времен его первого злополучного визита, что оказали ему поистине героическое сопротивление. Наскоро окружив рвами и укрепив собор Святого Петра, они держали оборону восемь дней, но все оказалось тщетно. Имперские войска ворвались внутрь через огромные бронзовые двери и учинили резню, после которой, по словам одного современника (Оттона из монастыря в Санкт-Блазене), мраморные плиты нефа остались завалены телами мертвых и умирающих и даже сам алтарь обагрился кровью. Александру пришлось бежать и скрываться. 30 июля 1167 г. мессу в соборе отслужил преемник Виктора – антипапа Пасхалий.
Для Фридриха, добавившего к своей императорской короне золотой венец патриарха Рима (и тем самым нанесшего преднамеренное оскорбление римскому сенату), это был звездный час. Он и не догадывался, что пройдет лишь четыре дня, и все его войско поразит чума. Болезнь оказалась настолько заразной, что императору пришлось спешно покинуть Рим – другого выхода не было. К тому времени, как Барбаросса добрался до своей резиденции в Павии, эпидемия уже унесла жизни двух с лишним тысяч человек, среди которых был канцлер императора архиепископ Райнальд фон Дассель и большинство остальных его доверенных помощников и советников.
Все это напоминало какую-то жуткую историю, сошедшую прямиком со страниц Ветхого Завета, и неудивительно, что эпидемию в войсках Барбароссы по всей Европе расценили как божественную кару за осквернение собора Святого Петра и за изгнание папы, наместника Бога на земле. Так или иначе, этим дело не кончилось. Фридрих со своей поредевшей армией еще не выступил из Павии, когда пятнадцать крупнейших городов Северной Италии объединились в Великую Ломбардскую лигу. Это был акт решительного неповиновения; презрение к императору подчеркивалось тем, что участники союза не дали себе труда хотя бы подождать, пока Фридрих покинет Италию.