О продолжении войны с Византией не могло быть и речи. В Константинополь снова отправили послов – договариваться о мире и, если повезет, об освобождении тех, кто все еще томился в плену. Но послы потерпели неудачу: Мануил Комнин не пошел ни на какие уступки. Разумеется, этого следовало ожидать, потому что как раз в то время Фридрих Барбаросса активно использовал остатки венецианского флота для осады Анконы, которую удерживала Византия. Тем не менее отказ от этой второй инициативы оказался большой ошибкой, о которой преемникам Мануила пришлось горько пожалеть. Для начала он толкнул венецианцев в объятия короля Сицилии Вильгельма II Доброго. В 1175 г. они заключили с ним двадцатилетний договор на беспрецедентно выгодных условиях.
Итак, под мудрым руководством Себастьяно Дзиани республика начала возрождаться. Для материального восстановления, безусловно, требовалось некоторое время, но духом венецианцы воспряли гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Кульминация этого процесса пришлась на лето 1177 г., важнейшее событие которого приковало к Венеции взоры всего христианского мира. Раскол, длившийся семнадцать лет, завершился примирением папы Александра III и Фридриха Барбароссы. Воцарился мир – по крайней мере, в Италии. Всего за год с небольшим до этого, 29 мая 1176 г., Ломбардская лига нанесла Барбароссе поражение в битве при Леньяно – самое сокрушительное в его истории. Император потерял большую часть своей армии, да и сам уцелел лишь чудом. Это заставило его одуматься: он убедился, что даже после четырех долгих итальянских кампаний города Ломбардии по-прежнему твердо настроены – и более чем способны – противостоять ему. В итоге папу Александра почти повсюду – и даже на большей части территорий самой империи – признали законным понтификом. Фридрих больше не мог проводить ту политику, на которую истратил лучшие годы своей жизни, – если бы он продолжал упорствовать, от него бы отвернулась вся Европа.
Его послы встретились с папой в Ананьи, чтобы обсудить условия примирения. По существу, они были довольно просты: со стороны императора – признание Александра, возвращение церковных владений и заключение мира с Византией, Сицилией и Ломбардской лигой. Со стороны папы – утверждение за женой Фридриха титула императрицы, провозглашение его сына Генриха римским королем и утверждение полномочий нескольких епископов, назначенных антипапами. Далее встал вопрос о месте проведения личной встречи. Со стороны папы предложили Болонью, но Фридрих отказался по причине связей этого города с Ломбардской лигой. Наконец после долгих споров решили, что папа и император встретятся в Венеции, но лишь при условии, что Фридриха не допустят в город, пока Александр не даст на то своего согласия.
С политической точки зрения это был идеальный выбор. Конечно, Венеция входила в число основателей Ломбардской лиги, – но в то же время неприятности с Византией в последнее время не позволяли ей активно участвовать в борьбе с императором. Более того, под стенами Анконы ей даже довелось воевать на стороне Священной Римской империи. Ни один из городов Северной Италии не мог похвастаться такой долгой историей независимости, как Венеция. И разумеется, такая большая и роскошная столица без труда смогла бы обеспечить все удобства европейским аристократам, собиравшимся присутствовать при грядущем судьбоносном событии, – принцам, епископам, послам и представителям ломбардских городов.
10 мая 1177 г. прибыл папа со своей курией. Ему навстречу выехали дож и патриархи Градо и Аквилеи. После торжественной мессы в соборе папу отвезли на государственной барке в Сан-Сильвестро, предоставив ему в распоряжение патриарший дворец на весь необходимый срок. До встречи с императором предстояла большая работа: во время переговоров в Ананьи папа не имел возможности высказаться от лица Сицилии и Ломбардской лиги. Чтобы обещанный поцелуй мира обрел то значение, на которое рассчитывал папа, та и другая должны были достигнуть соглашения с полномочными представителями императора, и теперь в патриаршей капелле шел второй раунд переговоров. Между тем император ожидал в Равенне: по условиям договора, доступ на венецианскую территорию ему пока запрещался.