Но сейчас по пустынной набережной с клювами расхаживают лишь чайки, в переулках переговариваются голуби, а настоящие доктора больше похожи на инопланетян, хотя по сути их амуниция при ближайшем рассмотрении мало чем отличается от тогдашней: те же очки, те же перчатки, те же респираторы. И лишь синяки на лицах героических итальянских медиков выдают, по скольку часов они не снимают своих защитных очков и масок.
Люди стараются помогать друг другу даже на расстоянии. В фейсбуке появилась группа “Поколение 90-х”: молодые люди, для которых инфекция менее опасна, предлагают закупать продукты одиноким старикам и вешать пакеты им на дверь. Правильно сказала одна моя подруга. Нынешнее тяжелое время, когда итальянцы надели медицинские маски, помогло каждому человеку снять с себя маску. Стать самим собой. Очередной парадокс нынешней эпидемии, в которой изоляция – жест солидарности, а маска открывает человеческие лица.
Сегодня во Франции первый день такого же жесткого карантина, как у нас. Друзья постят фотографии пустынных улиц.
Но Париж как раз не погиб. И не погибнет. Как и Венеция. Эта тишина – возможность услышать. А услышав, увидеть.
День десятый. День одиннадцатый
“Опять весна на белом свете… Скворцы пропавшие вернулись”.
Почему-то отрывки из этой песни о войне крутятся у меня на языке с самого утра.
Впрочем, скворцы как раз никуда не пропадали. Как и парочка дроздов, живущих уже много лет в нашем венецианском садике.
Лебеди тоже. Мировая пресса полна новостями о вернувшихся лебедях и дельфинах. Дельфинов, признаться, не встречала. А вот лебеди… Они жили всегда в тихих заводях между островами Бурано, Маццорбо и Торчелло, иногда подплывая к нашей лодке, когда мы отправлялись в летнюю хижину на отдаленном островке. Просто теперь их наконец заметили. Да и они осмелели. Голуби тоже преобразились. Сменив наглых рвачей с Сан-Марко, они тихо гулят на площадях и в переулках, то и дело пристраиваясь у ног людей, совершенно их не боясь, но и не выпрашивая подачек. То же и чайки. Если за последние годы они превратились в разбойников, с налету выхватывавших пиццу и бутерброды из рук зазевавшихся туристов, то теперь занялись своим традиционным рыболовным ремеслом. Рыбы тоже стало больше. Она была всегда, но теперь в прозрачной воде, особенно на солнце, ее виднее, и целые стайки кружат, переливаясь на солнце чешуйками-черепичками. По утрам нас будят разноголосые трели птиц. По канату вдоль Большого канала, гордо выгибая шею, шагает цапля. Ее пластика чем-то сродни аркам и стрельчатым окнам палаццо, служащих ей декорациями. Культура все меньше отделена от природы, все более сходятся самые простые и самые высокие сферы, как и случается в минуты больших бед и больших прозрений.
Венеция тем более. Были и лебеди, и рыба, но именно сейчас взгляд различает на незамутненной глубине то, что раньше было ему недоступно. Так смотрят дети. Каждый раз наново. Так хотят смотреть художники, пытаясь скинуть бельма повседневного видения.
И, наверное, сейчас самое время этому учиться. Размышляя о новом детском онлайн-курсе “Жизнь в картинках”, я вооружилась корзинкой и двинулась в сторону рынка.
Картинок попадалась много, и каждая просилась в текст. Вот старушка, едва ковыляя, выходит из церкви (они открыты час утром и час вечером для личной молитвы) и направляется в аптеку. Увидев на ярко освещенной площади живую душу, приближающуюся к ней в моем теле, она останавливается. Ей явно хочется поговорить.
– Ciao, bella signora! Dove vai di bello?[18]
Столь частотное в итальянском языке слово bello стало употребляться еще чаще. Красота спасет. Точнее, спасает. Если не мир, то хотя бы человека. Я объясняю, что иду на рынок, мы обмениваемся парой впечатлений о нынешней городской жизни, делимся творческими гастрономическими планами на сегодняшний обед и расходимся в разные стороны. Впрочем, мы не особо и сближались. Нас разделяло метра три. Говорят, философ Агамбен опубликовал какой-то новый текст о конце отношений и о дистанциях. Но в жизни все иначе. И человеческие отношения не измеряются метрически. Я ухожу, а она так и стоит. Одинокая голубиная фигурка в лучах солнца.