Как книга может сделаться садом? В тот день, когда побывал в церкви Босоногих, я прихватил там со стола буклет, где речь шла о саде.
Сады в Венеции — редкость и почти всегда недоступны. Я понял, что при монастыре есть сад и по договоренности можно его посетить. Через несколько дней, позвонив туда, я почуял на другом конце линии некоторую нерешительность, однако еще через несколько дней последовало согласие, и нам назначили время. Мы пришли в маленькую контору рядом с церковью, в здании вокзала, а немногим позже нас представили двум дамам. Я мог бы, конечно, сказать «женщинам» и не погрешил бы против истины, но старшую из двух, которая первой взяла слово, окружала всегда и всюду узнаваемая аура благомыслия и добропорядочных кругов, пожалуй, то, что Нейхоф в одном из стихотворений назвал благоуханьем меда. Вторая дама была более от мира сего, вероятно, родом с одного из островов лагуны, кто знает. Тем утром означенная пара являла собою идеальный контраст. Во всяком случае, обе определенно пребывали в большой неуверенности, но, чтобы прояснить ситуацию, надо вернуться к Терезе и к той книге, какую она позднее написала о своих мистических поисках Бога, Внутреннего замка, о семиэтапном пути, на котором душа, преодолевая сомнения, искусы и прочие перипетии, достигает цели. Дело в том, что эти мысли обрели теперь земную форму в виде сада, указующего на связь ордена с изначальными отшельниками XII века, а одновременно на этапы, какие должно пройти душе на пути к Богу. Во «Внутреннем замке» Тереза говорит о «семи пристанищах», сиречь кельях, комнатах. Терминология у мистиков непростая, и, когда я читаю что-нибудь этакое, меня не оставляет ощущение, будто я должен без лыж отправиться в горы, но фактически оказалось, что в этом саду душа приобщалась к средневековым нумерологическим, медицинским и ботаническим тайнам, воплощенным в его планировке, одна проблема — теперь сад пришел в полнейшее запустение, а дамы — в замешательство, и я не мог притвориться, будто ничего не замечаю. Рассказываю я об этом не затем, чтобы высмеять дам, вовсе нет, я прекрасно понимаю их замешательство и, может быть, даже пристыженность, они давно не бывали в саду, а теперь монахи (их осталось всего четверо) дали им понять, что более не могут должным образом заботиться о саде или же что их бросили в беде, тот, кто обихаживал сад, перебрался в другой монастырь, таково было объяснение, прозвучавшее как предостережение или, собственно говоря, как яркий символ того, что может случиться с душой на пути к высокому. Не хочу я поминать дьявола, но здесь вправду сквозило что-то дьявольское, ведь предельно тщательная, продуманная, спланированная структура пришла в негодность из-за человеческой несостоятельности. В брошюре, врученной нам перед осмотром, мы видели чертеж сада, каким он был задуман, грядки с растениями, аккуратно размеченные «по нумерологическим принципам», а рядом цитата из Эйнштейна, вопрошающая, как такое возможно: «Как преобразовать Девятую Бетховена в картезианскую диаграмму? Иные реальности преобразовать в числа невозможно; музыка насквозь пропитана тайнами. А лишенный чутья к тайне уже наполовину мертв».