Я захожу в супермаркет «Billa» неподалеку от дома Стеф и покупаю разные продукты, ощущая себя местной жительницей. Подхожу к кассе и вижу, что ко мне направляется стройный парень, курносый, губастый, с приветливыми темными глазами и длинными волнистыми волосами медового цвета. Он неуверенно улыбается мне, словно сомневаясь, узнала ли я его. В руках у него огромный арбуз, а рядом идет его мама; она немолодая, в сарафане и тоже дружелюбно улыбается.
— Чао, Ренато, — небрежно здороваюсь я.
— Хелло, — отвечает он по-английски певучим голосом. — Ты остановилась у Стефании?
— Нет, ее родители в отъезде, и я сейчас живу у них. Симпатичный арбуз.
Он смеется:
— Ну да, весит, подожди-ка… — Ренато читает наклейку, — восемь кило!
— Здорово, — восторгаюсь я.
Мы потихоньку двигаемся вместе с очередью. Стоящая впереди женщина принимает меня — как приятно! — за итальянку и спрашивает, не присмотрю ли я за ее тележкой, пока она сбегает в зал за чем-то, что забыла купить. Я с большим удовольствием придерживаю ее тележку, как бы показывая, что имею к ней отношение.
— Посмотри на меня, — поворачиваюсь я к Ренато. — Я теперь настоящая венецианка. До такой степени, что другие венецианки даже доверяют мне свои покупки.
Он опять смеется. Какая же я обаятельная.
— Стефания говорила, ты скоро уезжаешь в Америку? — спрашиваю я.
— Да, на один год. Я буду там заканчивать учебу.
— Нервничаешь?
Длинный прерывистый вздох: «Все меня об этом спрашивают. И нервничаю, и нет».
— Волнуешься, но не боишься, а предвкушаешь…
— Да!
— Что ж, мне кажется, это отличная идея. Освоишь язык в совершенстве. Хотя, знаешь, английский у тебя и сейчас прекрасный.
Мать Ренато что-то говорит ему, потом мне, указывая на тележку.
— Нам надо подтолкнуть тележку той дамы, а то перед нами пустое пространство, — поясняет он.
— Так нужно? — спрашиваю я, как мне кажется позже, преувеличенно игриво.
— Да! — подтверждает он. — Она тебе потом скажет спасибо.
Ренато поудобнее перехватывает свой гигантский арбуз.
— Таким убить можно, — замечаю я.
— Из окна…
— Да, если просто выронить его кому-нибудь на голову.
Он прижимает арбуз к животу, а я прикладываю к нему руку.
— Я беременный, — говорит он.
— Да, — строгим тоном произношу я. — Думаю, срок примерно девять месяцев.
Возвращается венецианка и забирает свою тележку.
— Добрый день, — здоровается кассир, когда подходит моя очередь.
— Добрый день, — старательно грассирую я и прошу два пластиковых мешка (по пять центов штука). Позже оказывается, что мне достаточно одного, и я продаю второй Ренато и его матери. Только потом мне приходит в голову, что нужно было не продавать, а просто отдать им пакет. Мы вместе выходим из супермаркета, непринужденно разговаривая, я то и дело спотыкаюсь в своих вьетнамках, он изнемогает под тяжестью арбуза, провисающего в сумке, как пушечное ядро.
— Здесь я с вами попрощаюсь, — чопорно обращаюсь к своим спутникам у дверей квартиры родителей Стефании.
— О’кей. Приятного аппетита за обедом.
— И вам.
Мы, все трое, долго обмениваемся «чао».
Готовлю себе на обед большущий салат с кониной, а потом весь вечер сижу на балконе. Небо не плоское, а куполообразное, как в потолок в соборе, — вверху густая синева, по краям — линялая перламутровая голубизна. Между восемью и девятью часами небо начинает меняться, приобретая глубокий серо-фиолетовый оттенок, а огни над Большим каналом разгораются ярче, напоминая золотые и серебряные звезды. Чтобы отгонять комаров, зажигаю желтую ароматическую свечу с цитронеллой. Мошкара вьется, как спутанные мотки ниток. К половине первого ночи канал совсем темный, стоит тишина, разговоры на другом берегу эхом разносятся по воде.
Сегодня, пока мы стояли в очереди в супермаркете, Ренато спросил меня:
— Для чего ты приехала в Венецию на целых три месяца?
— На четыре. Мне надо писать, — кратко ответила я.
Правда же заключается в том, что мне нужно закончить роман, который настолько слаб, что, перечитывая первые главы, я неизменно погружаюсь в глубокий сон. Причем сплю я столько часов, сколько глав прочитала: если останавливаюсь на пятой главе, просыпаюсь через пять часов, если шесть — через шесть, ну и так далее.
— Ты ищет вдохновения? — спросил Ренато.