— Нет? У вас только такой билет? Отлично, — говорит она по-английски. — Тридцать пять евро. Можете заплатить сейчас?
Я в шоке. Я вообще не знаю, где и как покупают билет на вапоретто. Следующей четвертовать будут меня.
Возношу молитву, тихо надеясь, что сработают многочисленные подношения в виде свечей, поставленных мною во Фрари. Срабатывает! Кондукторша присматривает следующую жертву, но тут вапоретто прибывает на остановку, и ей приходится прервать охоту: нужно открыть вход и зазвать на борт новых пассажиров.
Катер стукается бортом о причал, входные воротца открыты, и я, независимо и безразлично глядя перед собой, выхожу на берег. На берегу я перебираюсь на другую сторону, где уже покачивается на воде номер 82. Поднимаюсь на борт. К счастью, здесь кондукторша без палаческих замашек. Она всю дорогу болтает с рулевым, облокотившись о перила и глядя вперед. Выхожу на Джудекке (индустриально, роскошно, очень денежно) и сразу замечаю Тициану, Катерину и Сальваторе. Они озираются, ищут меня. Только тут до нас доходит, что мы приплыли на одном катере.
— Мою змею не потеряла? — спрашивает Катерина.
— Нет, вот она, в сумке. — Достаю змею и отдаю владелице.
Мы идем к большому пакгаузу, в котором организована вечеринка.
— Я люблю всех животных, и я строгая вегетарианка, — говорит Катерина по-английски, поигрывая змеей, которую вытащила из пакета.
— Мне тоже нравятся некоторые животные, — отвечаю я.
— А я не делаю различий, мне нравятся все. В детстве я брала с собой в кровать всех своих питомцев. Мне нравится ощущать их мох… э… мех на своей коже.
А, понятно, подтвердилось! В ней и впрямь кроется зверек! Я поздравляю свою интуицию.
— Ты смотрела фильм «Махабхарата»? — обращается она ко мне.
— Нет. Но я о нем, конечно, слышала.
— Он идет пять часов, чудный фильм, мы его смотрели в открытом кинотеатре, и когда фильм закончился, уже вставало солнце. Помнишь, Сальваторе?
— Помню, — бурчит Сальваторе (он идет по другую сторону от нее). Сальваторе разговаривает! Он скользит рядом с нами, словно машина боевого охранения.
— У этого человека, героя фильма, было столько испытаний, и в конце ему говорят: «Молодец, ты справился. Теперь ты будешь взят на небо. Но только при одном условии. Ты должен оставить здесь своего пса». А он говорит: «Что? Расстаться с псом? Это невозможно! Я лучше буду несчастен здесь, на земле, с моим псом, чем беззаботно жить на небесах, но без него». — К этому моменту Катерина уже почти рыдает. — И конец просто изумительный. Бог — это пес. Понимаешь, после всего этого мы узнаем, что этот пес и есть Бог. Так прекрасно! Это один из моих самых любимых фильмов. Ты должна его посмотреть. Помнишь, как называется? — «Махабхарата».
Входим в пакгауз: просторное галерейное пространство с белыми стенами, хорошо одетая публика, диджей, бесплатный бар с винами и ледяным просекко, сад — небольшие деренца, белые чугунные скамейки и низкие столики в глубине. Понятия не имею, кто устроил прием и по какому случаю. Тициана с места в карьер начинает болтать сразу с миллионом человек. Я слоняюсь, чувствуя, что плохо одета (это объективная истина, и это бросается в глаза: в этом зале я одета хуже всех). Рассматривая произведения искусства (выпуклый холст! вогнутый холст! горка ржавых гвоздей!), неторопливо продвигаясь к столу с яствами: вкуснейшие пикантные штучки — от миниатюрных пирожных с кремом и шоколадной пудрой до невесомых слоеных пирожков. Задаюсь целью перепробовать всё, попутно беру два бокала просекко и один отношу Тициане, которая знакомит меня с высоким приветливым дядькой; на нем шикарные очки в тяжелой оправе и что-то темное, тоже шикарное. У меня как назло в этот момент полный рот. Извиняясь, я округляю глаза и развожу руками.
— Ешьте, ешьте, — разрешает он смеясь. — Мы вернемся к разговору, когда вы закончите.
Наконец справляюсь с пирожком. Тициана снова представляет меня и объясняет, чем я занимаюсь в Венеции.
— Я проехал по тому же маршруту, — обращается ко мне дядька на итальянском, — из Лондона в Венецию. А в Лондоне я прожил десять лет.
— Вам там не понравилось?