Существуют и другие глубокие взаимосвязи между местом и духом. Венецианское общество описывается как неустойчивое и непрерывно меняющееся. О венецианской политике сэр Генри Уоттон, английский посол в Венеции в начале XVII века, говорил, что она «неустойчива, как стихия, из которой возник этот город». Вот в чем причина того, почему венецианские историографы настойчиво подчеркивают целостность и стабильность своего общества. Они всегда осознают движение и неугомонность моря в венецианском государстве. В сердце Серениссимы (La Serenissima, Светлейшая, Сиятельнейшая – таково торжественное название Венецианской республики) таился ужас перед быстротечностью, как в венецианском моряке жил страх перед морем. Венецианская поэтесса XVI века Вероника Франко писала: «Само море томится по этому городу». Это прекрасно, пока море не подходит слишком близко.
Утверждают также, что характер венецианских жителей подобен приливу: шесть часов подъем и шесть часов падение, как говорит пословица. И правда, венецианцы часто характеризуют себя посредством идиомы: andara alla deriva, ее можно перевести так: плыть по течению. Изменчивость и легкость венецианского темперамента хорошо известны. У венецианцев множество песен и поговорок о море. К примеру: coltivar el mare elasser star la terra (возделывать море и оставить в покое землю). Одно время существовало множество популярных песен, начинавшихся фразой in mezzo al mar (посреди моря). Посреди моря – что там? Неведомое. Страшное. Посреди моря, если верить песням, возникают странные предчувствия и пугающие видения. Из волн высовывается дымящаяся труба. Здесь же витает образ умершей возлюбленной. В песнях не воспевается ни очарование, ни горечь моря, скорее это перечисление опасностей и неожиданностей, исходящих оттуда.
В венецианском фольклоре множество легенд и суеверий, связанных с морем. Меняющийся город, который находится между морем и землей, становится прибежищем для пороговых фантазий относительно смерти и возрождения. По свидетельству английского путешественника конца XVI века Файнса Моррисона, в Венеции есть статуя Девы Марии, которой обязательно салютуют проходящие мимо корабли. Восковые свечи вокруг статуи всегда горят в благодарность Деве Марии за то, что она спасает жизни в море. Говорят, что острый нос венецианской гондолы воспроизводит сверкающий клинок святого-воина Теодора. При приближении шторма венецианские моряки вытаскивали из ножен шпаги и клали их крест-накрест.
Море – символ непостоянства. Все появляется из воды и растворяется в ней. Она поглощает все. Не существует свидетельств о том, что венецианцы действительно любили море. Оно, по сути, было их врагом. Байрон говорил, что венецианцы не умеют плавать и одержимы страхом «перед глубокой или даже мелкой водой». Венецианцы всегда гордились тем, что господствуют над морем, но это господство было условным и довольно робким. Постоянно присутствовал страх перед наводнением. Разумеется, море было путем к богатству, но успехи в торговле зависели от милости стихии.
Море воплощало зло и хаос. Оно было жестоким и сеющим распри. Ужас перед полным затоплением тоже был частью дурных предчувствий относительно Божественного гнева. Поэтому существовали церемонии, предназначенные для того, чтобы умилостивить бога или богов воды. Они могли быть номинально посвящены христианскому Богу, но в венецианском государстве всегда оставался благоговейный страх более ранних верований.
Город охраняют воды. Во Дворце дожей место для Magistrato alle Acque (Магистрата по водным делам, или Властителя вод) украшает надпись: «Город Венеция благодаря Божественному промыслу был воздвигнут на воде, окружен водой, и крепостные стены его – вода. Таким образом, кто бы ни осмелился каким-либо образом нанести вред этим водам, должен быть осужден как враг страны…» Надпись заканчивается утверждением, что «этот закон считается вечным».
Каждую весну, в праздник Вознесения, совершался ритуал, ставший известным как бракосочетание с морем, супругом был дож Венеции, который брал в жены эти бурные воды. После мессы в соборе Святого Марка дож и его свита плыли на Bucintoro (церемониальной галере дожа) в сопровождении знати и глав гильдий города. Дож останавливался у той части Лидо, где воды Адриатики смешиваются с водами лагуны. Патриарх Венеции выливал большую бутыль святой воды в смешивающиеся течения. Воды земли и воды духа становились нераздельны. Bucintoro описана Гете как «истинная дароносица», – вместилище, где хранятся Святые Дары. Так корабль становится несущим благословение святым Граалем на водах, участвующим в животворном ритуале.