Письма Валентины Ерофеевой (Зимаковой)
С Валентиной Зимаковой, своей будущей женой и матерью своего единственного ребенка, Венедикт Ерофеев познакомился осенью 1961 года во время кратковременной учебы на филологическом факультете Владимирского педагогического института[358]. Зимакова училась на третьем курсе того же факультета, хотя была младше первокурсника Ерофеева на четыре года, – к этому времени он уже успел поучиться в МГУ и Орехово-Зуевском педагогическом институте, устраиваясь в промежутках на неквалифицированные работы. Через пять лет, в 1966 году, школьная учительница Валентина Зимакова (в отличие от мужа, ей удалось окончить институт) и кабельщик-спайщик четвертого разряда Венедикт Ерофеев сочетались браком, у них родился сын Венедикт. Семья поселилась в доме Зимаковой, располагавшемся в деревне Мышлино Петушинского района Владимирской области[359].
Первые из публикуемых писем были отправлены Валентиной Зимаковой летом 1974 года в Узбекистан, куда Ерофеев отправился в качестве лаборанта паразитологической экспедиции, организованной Всесоюзным научно-исследовательским институтом дезинфекции и стерилизации (ВНИИ ДИС)[360]. Этот период в жизни семьи можно назвать предразводным, хотя до формального развода оставалось больше года. «Тяжелая враждебная влюбленность в Ю<лию> Р<унову>. Днем снится», – записывает Ерофеев в экспедиционный дневник[361], а на письма жены реагирует без всякого энтузиазма: «Письмо от В. Зим<аковой>. Большое и утепленное, неудоб<но> читать, и не нужно»[362]. К этому времени мысли Венедикта Ерофеева вновь занимала Юлия Рунова[363], его «вечная возлюбленная» (по выражению Лидии Любчиковой), – отношения с ней он пронес от знакомства в 1959 году почти до самой смерти. Вероятно, развод предопределили не только угрожающие браку третьи лица[364], – не способствовала семейной жизни и кочевая работа Ерофеева, который до 1973 года разъезжал по стране, прокладывая кабель. «Приезжал к сыну, допустим, на три-четыре дня, потом опять исчезал на месяц», – рассказывал Ерофеев в интервью Дафни Скиллен[365], – этот жизненный режим нашел отражение в «Москве – Петушках». Наконец, по-видимому, именно к 1973–1974 годам Ерофеев утвердился в решении найти способ поселиться в Москве, ближе к библиотекам и друзьям, тем более что с необходимостью постоянных разъездов после увольнения «с кабеля» было покончено. «После моего рождения он еще как-то держался, что-то писал <здесь>, слушал музыку… – рассказывал об отце Венедикт Ерофеев-младший. – Но ему нужен был другой круг общения, понимаете, ему нужна была Москва ‹…› где друзья, где тот же Муравьев, лучший его друг»[366].
После развода Валентина Зимакова вторично вышла замуж, но, кажется, продолжала любить Ерофеева. По крайней мере, за два года до смерти, она говорила о нем так: «С ним связано все самое приятное в моей жизни. И любовь. И нежность. И вино, которое мы пили»[367].
Веничка, здравствуй.
Очень долго идут от тебя письма, целые десять дней[368].
Вчера приехала из двухдневной поездки по Москве, постоянно вспоминала тебя, хотя бы потому, что два часа разыскивали с ребятишками[369] улицу Горького и выпить было не с кем. Я потеряла Нинин телефон[370], а Наташки Муравьевой[371] с Тихоновым дома не оказалось, пришлось ехать ночевать в ненавистную Правду[372]. Да, Авдиева Татьяна[373] сказала по телефону, что Игорь на неопределенные месяцы или даже годы сбежал от нее и московской пустоты (потому что тебя нет) на Байкал. Видишь, как тебя здесь не хватает. Да, Веничка, ехать к тебе, пожалуй, не рискну. Заезжали Шрамковы[374] проездом из Ташкента, жара невыносимая в ваших краях, а я больше 25° не вынесу с моими сердцебиениями, да и дорога такая длительная. Быть может, в августе будет прохладнее? Тогда напишешь.
Мои планы самые примитивные: 20‐го июня с сыном едем в Ленинград (благо там Шрамкова не будет 10 дней), за эти 10 дней осмотрим всё, что интересно, кстати, и Царскосельский лицей открылся в дату рождения[375].
Твоих знакомых ленинградских никого не знаю, иначе завезла бы от тебя поклоны и обещания новых шедевров осенних. А с 1‐го июля рискну поехать в какой-нибудь лагерь пионерский, во-первых, потому что денег заработаю, во-вторых – буду август свободна, а в-третьих, и это главное, – буду свободна от разговоров с Галиной Зимаковой, которая приезжает на весь июль со всем семейством[376]. Попробую забрать с собой в лагерь сына, его тоже давно пора убирать из Мышлина. Более некуда мне податься. Очень бы хотелось к тебе приехать, но ты даже не пригласил. Письмо твое переполнено холодом (от жары, наверное). Да, а как ты, северный по душе и телу, переносишь эдакие градусы?
359
О знакомстве Ерофеева с Зимаковой и их семейной жизни на первых порах см.: Лекманов, Свердлов, Симановский 2020. С. 152–159, 174–176, 178–183.
371
Вероятно, Наталья Васильевна Логинова, инженер-экономист, бывшая жена Л. С. Муравьева-Моисеенко (1941–1995). Наталья Васильевна, однако, не подтвердила нам своего знакомства с женой Ерофеева. Возможно, Валентина Ерофеева знала Наталью Логинову заочно, а ее телефон получила от мужа.
374
Ольга Васильевна Шрамкова (Зимакова) (1933–?), родная сестра Валентины. Жила с мужем в Ленинграде.
375
Мемориальный музей в помещении пушкинского Лицея в Царском Селе (тогда г. Пушкине) начал свою работу в июньские дни 1949 года. В 1966–1974 годах была проведена его основательная реставрация. 6 июня 1974 года, в день 175-летия со дня рождения Пушкина, была открыта новая, значительно улучшенная экспозиция музея. См.: