Занятная выходила история. В одиннадцатом году Дитрих присоединился к походу на Артуа, оставив в своем замке девушку, с которой сожительствовал более двух лет, Агнес Хюммель. Вернувшись же из похода, в замке её Дитрих не застал. Поначалу ему сказали, будто бы сбежала она с каким-то проезжим риттером.(3)
Рыцарь это сообщение принял близко к сердцу и принялся утешаться вермутом и полынным абсинтом. Тут-то по-пьяни и сболтнули ему - на самом-то деле сожгли твою Ньеску попы за ведьмовство. Дитрих - что с рыцаря возьмешь, он привык с плеча рубить - толком ничего не разузнав, перво-наперво схватил отца Иеронимуса, на которого указали как на исполнителя приговора.
Протрезвев же, Дитрих задался целью докопаться до сути, ибо наплели ему поначалу, будто Агнес вступила в соитие с дьяволом, порчу насылала, на помеле летала и на шабашах распутничала.
Но, как говорится, Эgen haben kurze Beine, у правды короткие ноги. Как и когда попалась Агнес на глаза молодому Рицу фон Обергрисхейгу, старшему сыну графа Регенсбургского, я не знаю. Знаю только, что она ему глянулась, и, не успел Дитрих отбыть в Артуа, граф стал нет-нет, да показываться в Альбенрайхе. Поначалу, говорили, он её обхаживал, словно благородную, по всем правилам куртуазии. Ну а когда взаимностью Агнес не ответила, Риц церемониться перестал, начал грозить силой взять. Однако, и так у него ничего не вышло. Да тут, к тому же, выяснилось, что Ньеска бастарда Дитриховского носит. Другой на месте графа плюнул бы - мало ли девок на свете. А Риц оскорбился - его, графа фон Обергрисхейга, наследника Регенсбурга, отвергла дочка простого солевара! - и задумал отомстить.
Et qui quaerit invenit - и ищущий находит.(4) Находит, что бы он ни искал. И без того уже молва шла, что Агнес Дитриха чарами приворожила - немало окрестных дворян не простило, что Дитрих предпочел их дочкам солеварку. Ну уж а сколько завистниц нашлось среди баб - каждая думала, что, коли их барон на неблагородных падок, на месте Ньески влолне могла бы быть и она. Риц мотал всё это себе на ус, мотал, и вот, не прошло и месяца, как по официальному поручению моего благодетеля, епископа Готхарда Штраубингского (и по тайной просьбе Рица фон Обергрисхейга) созвали духовный суд для расследования дела о ведьмовстве и чёрной магии.
Далее была процедура, мне досконально известная. Но, видимо, не так хорошо знакомая Дитриху. Когда приходской писарь, которого рыцарь мечом принудил обо всем поведать, рассказывал, как Агнес брили и, раздев, искали на теле ведьмины отметины, как допрашивали, как устрашали словами, а затем тисками и испанским сапогом, как поднимали на костёр перед празднично наряженной толпой... клянусь Богом, в глазах Дитриха стояли слёзы. Стояли они и после того, как он этому писарю шею свернул.
Но это всё Дитрих узнал потом. А прежде, охолонув после казни отца Иеронимуса, решил дознаться, правда ли Агнес его приворотом к себе привязала. Уж так упорно ему твердили, будто его Ньеска была ведьмой, что задумал он разыскать тех, с кем она творила своё колдовство.
Ох, где только не довелось мне побывать, следуя за рыцарем - и в глухих чащобах, и на болотах, и в развалинах древних замков, на языческих капищах и на проклятых кладбищах. Хоть и недолго я прослужил адьютором у викария, однако, в гордыне своей полагал, что ведьм повидал немало - ведь месяца не проходило без того, чтобы мы хотя бы одну не сжигали. Кроме того, "Malleus maleficarum" - "Молот ведьм" преподобных Инститориса и Шпренгера я выучил как Библию и думал, что ведьму распознаю без труда.
Следуя за Дитрихом фон Альбенрайхом по всей Баварии, на что только я не насмотрелся. Видел альвов и цвергов, зелиген и кобольдов, никсов, ферке, ундин и много другой нечисти, имен которых не знаю. Видел горы черепов и корни мандрагоры. Видел пары колдовского зелья, клубящиеся над котлами, видел женщин, летающих на помелах, видел женщин, рушащих деревья и подымающих в воздух валуны заклинаниями из арамейских и халдейских слов. Видел - и, прости, Господи, за малодушие, сомневался - а хватило ли бы одних креста и святой воды, если бы мы задумали на костёр отправить одну из таких ведьм.
* * *
Как я уже говорил, упорные поиски Дитриха заводили его в самые неожиданные места, так что порой не то, что следить - просто поспевать за ним было сложно. В безумной скачке, которую Дитрих предпринял от Деггендорфа до самого Баварского леса, до горы Оксенкопф, я думаю, сам дьявол за ним бы не поспел.
Именно там, на вершине Оксенкопфа, раз в году, в ночь перед Exaudi(5) ведьмы собирались на шабаш. Я туда, разумеется, не попал. Только наблюдал, прячась в лесу у подножья горы, за горящими наверху кострами, за летунами и летуньями, слушал их крики и хохот и, хоть и невелик я был травознай, все лучше различал в доносящемся до меня дыме ароматы колдовских трав - тирлича и охрилина, русалочьего цветка и паслёна, белены, шафрана и чего-то ещё, неуловимого, тошнотворного и тревожного.