– Ты очень хочешь вернуться туда? – спросил Клаудиус, улыбаясь.
Пила опустила глаза.
– Там мой народ, мое племя, моя родина. Батраки моего отца обрабатывали поля, когда меня захватили в плен. – Она на минуту замолчала. Да, она и в самом деле сказала «батраки моего отца»… хотя при этом Зигмунд сам стоял за плугом – у него было мало батраков. А она сама кормила свиней – служанка умерла прошлой зимой. И все же она хотела снова вернуться назад, к своему племени, где чувствовала себя в безопасности.
Она искоса посмотрела на Клаудиуса. Для Клаудиуса это будет разительной переменой – грубая жизнь, другие нравы… Может быть, она была слишком эгоистичной, когда потребовала от него подобной жертвы, однако в Риме для него не было никакого другого будущего, кроме как умереть на арене. А какое будущее ожидает его на ее родине, среди германских племен?
– О чем ты думаешь, любимая? – прервал Клаудиус ее размышления. – На твоем лице написана такая забота…
– Ах, ни о чем. В голову лезут всякие глупые мысли. Я подумала, не могли бы мы один день отдохнуть. Я бы охотно отправилась в термы, расслабилась и выспалась один раз в мягкой постели.
Она не хотела признаваться в том, что с некоторого времени чувствует себя нехорошо и едва переносит покачивание на спине мула. Если бы она старательно не наносила на лицо каждое утро толстый слой пудры, то Клаудиус заметил бы ее бледные щеки и темные круги под глазами.
Клаудиус подумал.
– Ну, денег у нас хватит, и я думаю, что вряд ли нас до сих пор преследуют. Мы должны отдохнуть и дать передышку нашим бравым мулам. Мы найдем в Ариминуме хороший постоялый двор.
В прибрежном городке Ариминуме Клаудиус нашел скромный, но чистый постоялый двор, где он на несколько дней снял комнату. За это пришлось отдать большую часть денег, но Клаудиус не сожалел об этом. Он тоже был рад, что снова сможет поспать как цивилизованный человек. Кроме того, ему нужно было продать кое-какие украшения Ромелии, чтобы иметь достаточно денег.
Они получили комнату с широкой кроватью, устройством для купания и окном. Самым важным было то, что комната запиралась, теперь он мог пройтись с Пилой по городу, не оставляя кого-либо присматривать за багажом.
Сначала они освежились, переоделись и велели сварить себе вкусный обед, который им принесли в комнату. Обед был приготовлен из только что пойманной рыбы, и даже Пила, у которой несколько дней не ладилось с желудком, с удовольствием съела большую порцию тушеной морской рыбы с овощами и хлебом. Потом они прилегли на свежую простыню и насладились физической близостью так, как будто не видели друг друга несколько недель.
– Твое тело было рядом со мной три недели каждую ночь, а сегодня мне кажется, будто я люблю тебя в первый раз.
– Я чувствую то же самое, – прошептала Пила и обняла его. – Римская цивилизация все-таки имеет некоторые преимущества.
Она тихо рассмеялась.
– Клаудиус, пожалуйста, люби меня, как будто это в первый раз.
Пила не желала ничего более горячо, чем посетить термы. Клаудиус тоже. Если раньше Пила могла целую зиму не купаться и мыться только в холодной воде, то теперь она научилась ценить римские бани. После трехнедельного путешествия ей очень хотелось расслабиться в теплой ванне.
Они вместе направились на следующий день в термы.
Клаудиус простился с ней перед баней, предназначенной только для женщин, напомнив ей перед этим, чтобы она была осторожнее. До того, как они покинули постоялый двор, Клаудиус надел на нее несколько браслетов Ромелии, чтобы спрятать ее клеймо. Если в термах кто-то обнаружит, что она рабыня, все будет кончено.
После того как Пила разделась, она набросила на себя легкую накидку. Это не бросалось в глаза, и она могла пройти в различные помещения бани, не обращая на себя внимания. К сожалению, в судатионе она с испугом заметила, что крем для обуви не выдерживает и с ее волос на плечи стекают маленькие темные ручейки. Рабы в бане, однако, не обратили на это внимания, они натерли ее маслом и сделали ей массаж, она пропотела, а затем снова вымылась в теплой воде. Она чувствовала себя как заново рожденная и с удовольствием поплескалась в бассейне с теплой водой в балинеуме. Она не заметила, что пара черных глаз тайком наблюдает за ней.
Женщина среднего возраста сначала следила за Пилой глазами, а потом незаметно последовала за ней по термам. Ей с самого начала бросилось в глаза, что Пила слишком высока для римлянки, и у нее очень светлая кожа. У нее была модная прическа помпеянки и хорошие, ни в коем случае не дешевые украшения, и двигалась она уверенно, однако когда она сняла накидку, женщина заметила, что Пила, в отличие от римлянок, не удалила волосы с тела: между ее стройными бедрами светился треугольник золотистых волос.
Женщину, наблюдавшую за Пилой, звали Эмилия. Она была женой влиятельного и известного сенатора Гнея Помпилиуса, дамой средних лет, с такими же черными, как и волосы, глазами. Тело у нее было ухоженное и, казалось, не тронутое временем. Она сознавала свою красоту, однако держалась позади, чтобы не привлекать внимания Пилы. Несколько раз она подходила к Пиле ближе и внимательно осматривала ее. Она первый раз видела в термах такую высокую незнакомку, и верное чувство подсказывало ей, что она нашла ту, которая ей нужна.
До того как отправит своего сына к девушке, она должна сама составить мнение о ней и оценить ее физические способности. То, что она увидела, удовлетворило ее даже больше, чем ей было по нраву, она даже почувствовала ревность при мысли о том, что предоставит эту светлокожую женщину своему придурковатому сыну. Может быть, ей самой следует сначала опробовать девушку…
Пила покинула термы и непрямым путем направилась в гостиницу, потому что Клаудиус не должен был ее ждать. Она чувствовала себя в этом городе уверенно. Кто ее будет здесь подозревать? Клаудиус тоже должен порадоваться баням и расслабиться в воде столько, сколько он захочет. Кроме того, он намеревался продать кое-что из украшений Ромелии.
Пила прошла мимо лавки с тканями и посмотрела на выложенный товар. Она охотно купила бы кое-какие теплые ткани – когда они пересекут Альпы, станет значительно холоднее. Может быть, на высоте уже лежит снег.
От трактиров и из близлежащих таверн веяло запахом вареного мяса и рыбы. Сильная тошнота охватила ее, и все завертелось у нее перед глазами.
– Тебе нехорошо? – прозвучал женский голос, и чья-то рука поддержала Пилу.
– Мне? О нет, спасибо, у меня к горлу подступила тошнота, извините.
– Не беспокойся, мне ничего не стоит тебе помочь. Меня зовут Эмилия. Я могу что-нибудь сделать для тебя? Где ты живешь? Я провожу тебя домой.
– Благодарю, все уже в порядке. Пожалуйста, не беспокойтесь, матрона. Вероятно, это от горячей ванны, которую я приняла в термах.
– Нет, нет, конечно, я провожу тебя. Я буду упрекать себя, если с тобой что-нибудь случится по дороге. Итак, куда ты направляешься?
– На постоялый двор, к «Зеленой морской звезде». Там я сняла комнату.
Эмилия проводила ее до постоялого двора и довела ее до комнаты. Клаудиус еще не вернулся, и Пила бросилась на постель. Эмилия проворно огляделась и заметила багаж. На полу лежала одежда, на столе украшения.
– Ты путешествуешь? – начала выспрашивать ее Эмилия.
Пиле было слишком плохо, чтобы она могла отреагировать на странный тон голоса Эмилии, тем не менее она проявила осторожность.
– Нет, я приехала и хочу поселиться в городе. Я должна найти для себя квартиру, а до этого я остаюсь на постоялом дворе. Еще раз спасибо за то, что вы меня проводили.
– Не стоит благодарности, выздоравливай, я пойду, но мы, безусловно, с тобой еще увидимся. Я, в любом случае, буду рада этому.
Эмилия покинула постоялый двор и заторопилась домой. В перистиле сидел краснолицый молодой человек и лениво жевал кусок ветчины, отрывая при этом пальцами лепестки от розы.