– Тогда ты можешь получить эту кучу денег и не делая этого!
Она заслужила империю Нова: действительно смелая деловая женщина, полная практичных идей! Я пристально посмотрел на каждую из них по очереди. Используя дурную репутацию некоторых частных информаторов, я знал, что смогу убедить их в чем угодно. Чем чернее, тем лучше.
– Я открыт для предложений. Есть одна схема, которую я могу провернуть со своей подругой, чтоб упростить движение больших сумм наличных денег.
Неприятные предложения были тем, что было для них понятно.
– Вы с ней встречались, как это не удивительно. Я посылал ее сюда, чтоб она составила о вас независимое мнение, когда вы наняли меня – Елена Юстина.
– Дочь сенатора?
Я рассмеялся.
– Она так вам сказала? Она работает со мной! Та школа, которую она будто-бы собирается основать – отлично, мы так и будем действовать. Если вы хотите, вы можете внести пожертвование для школы Елены.
– Сколько, – резко отреагировала Атилия.
Я пальцем нарисовал в воздухе огромное число.
– Фалько, этого достаточно для греческого университета!
– Надо все сделать правильно, – заверил я ее. – Мы должны построить настоящую школу, или это прикрытие не сработает. По счастью, я знаю где есть участок земли, который вы можете нам передать – один из ваших собственных многоквартирных домов обрушился сегодня около полудня в Публичных Садках… Дом, где я жил! – проворчал я, когда Поллия попробовала возражать.
Повисла тишина. Я перешел к делам, по настоящему серьезным.
– Погибли люди. Слишком много людей. В Сенате начнут задавать вопросы. Лучше предупредите заранее Феликса и Крепито, что их сонливый агент был распят на улице, и что они столкнутся с сильным общественным интересом к своим делам. Считаетесь с фактами, сударыни, вам надо отмыться от методов, которые использовал в своем бизнесе Нов, и сделать это надо очень быстро. Я предлагаю срочную программу кое-каких работ на благо горожан: возьмите на содержание несколько общественных фонтанов. Поставьте несколько статуй. Сделайте себе лучшее имя, потому как сейчас ваша репутация хуже некуда. Например, – предложил я, – мы могли бы назвать новую школу в честь семейства Гортензиев. Это приличный и респектабельный проект, чтоб произвести впечатление на общество!
Никто не рассмеялся, хотя один из нас и попробовал было.
Ноги Поллии подкашивались. Она почувствовала себя плохо. Я поднял свой бокал, когда она выбежала из комнаты. В комнате повисла тишина, когда я осушил бокал и собрался уходить.
Атилия повернула голову, она была так близко, что ее дыхание щекотало мою щеку. Я вспотел. Я не мог ничего сделать, кроме как ждать, пока Гортензия Атилия подставляла свое лицо мне для поцелуя.
– Жаль, – сказал я резко. – Эта ночь только начинается, а мне еще много что предстоит сделать. И, кроме того, я – хороший мальчик!
LXIII
На холме Пинций аромат каменных сосен, казалось проникал до самого моего измученного мозга. Впереди в черноте лежал Рим, его топография угадывалась только по слабым огням на Семи холмах. Я мог разглядеть Капитолий и двойную вершину Авентина, в другом направлении должен был быть Целийский холм. Чтоб ускорить мои шаги, мне не помешал бы хороший пирог. Но мне пришлось обойтись без него, когда я спустился на оживленные вечерние улицы города, чтоб встретиться с моим последним испытанием на сегодня.
На пути к Северине, я завершил еще одну часть этого выдающегося дела, я зашел во двор каменотеса. Он был открыт, но его освещала всего пара тонких свечек. Каменотес приблизился, шагая сквозь жуткие ряды грубо отесанных камней. Его незабываемые уши торчали, как два полукружия по бокам его лысого черепа. Он с тревогой посмотрел на меня, когда я стоял в конце прохода из глыб вулканического туфа, все еще окутанный моим бесформенным плащом и пряча лицо во тьме под широкими полями шляпы.
– Скавр! Северина заходила по поводу своего заказа? Ты сказал мне, что она должна была посоветоваться с другими людьми.
– Ее друзья не стали. За памятник заплатила Северина.
– Она может себе позволить заплатить по такому случаю дань уважения этому мертвецу! Скавр, я никогда не забываю своих обещаний, я сказал тебе, что вернусь, когда она решит…
Скавр проворчал:
– Камень уже забрали.
– Куда?
– Могила на Аппиевой дороге.
– Не фамильная ли семьи Гортензиев?
– Там имя Моск, я уверен.
Каменотес ошибался, если подумал, что этого будет вполне достаточно, я был намерен довести дело до совершенного конца.
– Я не собираюсь блуждать среди призраков этой ночью. – улыбнулся я ему. – И даже не пытайся, Скавр. Я могу пойти в любой день, но я знаю, что это мне не потребуется… Все что мне нужно, это текст надписи. Только покажи мне свою дощечку для письма…
Он понял, что я заметил вощеные дощечки, на которых он имел обыкновение делать заметки, свисающие с его пояса. Поэтому он протянул мне пару, с последними записями, и это было там.
Не то, что я предполагал, когда спрашивал в первый раз. Но именно то, что я ожидал сейчас:
D+MC+CERINTHO
LIB+C+SEVER+
MOSC+VIXIT+
XXVI+ANN+SEV
ERINA+ZOTICA
+LIB+SEVERI+
FECIT
150
Я прочитал это вслух, медленно расшифровывая принятые сокращения: "Посвящено Манам151 Гая Церинта, вольноотпущенника Гая Севера Моска, прожившего двадцать шесть лет, Северина Зотика, вольноотпущенница Севера, поставила это".
– Очень сдержанно. На твоей табличке есть свободное место. Что ты удалил в конце?
– О… она не могла решить, добавлять ли "имеющая большие заслуги перед ним". В конце концов, она по каким-то причинам отказалась от этого.
Невинная фраза, широко в ходу на надгробных плитах, что ставят жены или их неофициальные эквиваленты. Иногда, несомненно, дань содержала иронию. Но любой, кто ее прочитает, догадается о тесных отношениях.
Таким образом, я мог объяснить каменотесу причину, по которой Северина была вынуждена опустить эти слова. Как бы она не хотела сказать добрые слова о своем поклоннике вольноотпущеннике, девочка была слишком хорошим профессионалом, чтоб оставлять хоть малейшую подсказку.
LXIV
Мне казалось, что с тех пор как я в последний раз посетил дом на Счетной улице минула целая эпоха. Была ночь, но дом был залит светом; у нее было три богатых наследства, чтоб заплатить за масло в светильниках. В большинстве домов уже перестали бы работать. Но Северина делала единственное, что оставалось домоседливой девушке, у которой не было никакой возможности заполучить мужа на этой неделе – сидеть у своего ткацкого станка, планируя, как поймать другого.
Я наблюдал за ней, вспоминая как моя сестра Майя говорила, чтоб я обратил внимание, насколько она была искусна в ткачестве. Я считал, что она была искусной ткачихой. Даже если во всем остальном она и лгала, но работала она уверенно. Когда я вошел, она не перестала перекидывать челнок, хотя и выглядела рассерженной.
– Обед давно закончился, Фалько!
– И ужин тоже! Жаль.
Я подошел к дивану, так что ей пришлось отвернуться от своей работы. Я устало прикрыл лицо ладонями.
– Зотика! Сегодня одно испытание за другим, Боги, как я устал…
– Тебе что-нибудь дать? – она почувствовала себя обязанной что-нибудь предложить.
– Нет. Все что я хочу, незамысловатая компания и беседа с другом!
Я глубоко вдохнул, и с шумом выпустил воздух из легких. Когда я я поднял глаза, она совсем забросила свой моток шерсти и с тревогой смотрела на меня.
– Я только что побывал у Гортензиев. А до этого у Присцилла.
– Что случилось?
Теперь она сидела как на иголках, предвкушая знаменательное событие. Она знала, что я пришел чтоб завершить это дело. Волнение было ее образом жизни, мне пришлось бы нанести неожиданный удар, чтоб поколебать ее, или я ни за что не добьюсь успеха.
150
Текст надписи: "D(is) + M(anibus) C(aio) + CERINTHO + LIB(ertus) + C(aii) + SEVER(i) + MOSC(i) + VIXIT + XXVI + ANN(os) + SEVERINA + ZOTICA + LIB(ertina) + SEVERI + FECIT". Имя Gaius сокращенно писалось литерой C, только если имя писалось полностью, употреблялась литера G. В надписи автор допустил ошибки в падежах, неправильно расставлены разделители слов и неправильный порядок слов. Должно было быть примерно так: "D + M + C + CERINTHI + C + SEVER + MOSC + LIB + VIXIT + XXVI + ANN + SEVERINA + ZOTICA + SEVERI + LIB + FECIT"