— Венера? — обратился ко мне Михран Альбертович. — Могу я задать тебе вопрос?
Я уже знала, о чем он меня спросит, и лишь коротко кивнула.
— Я не хочу вникать в причины — это не мое дело, но как врач я обязан понять, что делать дальше. Поэтому, хочу, чтобы ты была откровенна. Хорошо? — он дождался, пока я вновь кивну. — Ты собираешься рожать от своего мужа?
Мне нечего было ответить. Я тупо смотрела ему в глаза в поисках какой — то помощи, мне сейчас это было очень необходимо. Я запуталась, мне было страшно, я не знала, что делать дальше.
— Девочка моя, я тебя уверяю, что это не шутки. Ты рискуешь остаться бесплодной с букетом таких нарушений. К сожалению, они не имеют конкретного лечения, поскольку гипоталамическая дисфункция — одна из малоисследованных тем в медицине. Шанс на нормализацию работы организма тебе может дать беременность, во время которой происходит масштабная перестройка систем. А в противном случае — ты лишаешься как возможности стать матерью, так и возможности в дальнейшем быть полноценным здоровым человеком.
Внезапно обстановка стала давить на меня настолько сильно, что перед глазами вновь все поплыло. Я потянулась к своей сумке и вытащила бутылку воды, надеясь, что это меня немного взбодрит. Если я снова упаду в обморок, да ещё и на глазах Аветисова, это уже будет катастрофа.
Все это время он наблюдал за мной с неприкрытым осуждением во взгляде, понимая, что мне плохо, потому что я сама виновница всех своих бед.
— Думаю, в стационаре у тебя будет время хорошенько обо всем подумать. Я сейчас позвоню вниз и договорюсь, чтобы ты прошла МРТ с контрастом, нам нужна детальная картина состояния сосудов твоей головы. Пойдем по кругу, чтобы исключить все возможные причины рецидива…
Михран Альбертович еще какое — то время что — то говорил, объяснял, расписывал все, что мне надо будет пройти завтра перед госпитализацией, но я его уже не слышала. Я просто пыталась смотреть на него и не потерять остатки сил.
Когда я вышла из кабинета, Роза с матерью подлетели ко мне. Подруга сразу же выхватила все направления и принялась читать рекомендации гинеколога.
— Ты завтра снова ложишься сюда, Венера.
— Да, он сказал.
Роза озадаченно закусила губу, продолжив изучение истории болезни.
Тетя Эльза с неподдельной тревогой спрашивала дочь, что еще там написано, поглаживая при этом мою ладонь, будто пытаясь утешить.
— Давайте мы поедем домой, там уже все и обсудим, — вглядываясь в мое бледное лицо, предложила подруга.
Даже сам факт моего плачевного состояния не влиял на меня столь ужасно, насколько влиял данный поход в лечебное заведение. Я еще с прошлого раза помню свое отвращение к этой обстановке, белым стенам, специфическому запаху и витающему духу какой — то безысходности. Пока я сидела в очередях к специалистам, мне пришлось выслушать сотни душераздирающих историй. И ничто так не подрывает веру в хорошее так, как это делают разговоры о болезнях в коридорах медицинских учреждений…
Я была бережно посажена на заднее сидение машины, а тетя Эльза присела рядом, давая возможность положить отяжелевшую голову ей на плечо.
Роза вела машину в полном молчании, она была очень хмурой, а изящные брови в результате этого сложились в одну линию, сходясь на переносице. Мне было так жаль, что они переживают за меня…так жаль, что приходится причинять столько неудобств, неприятностей, хлопот и затрат…
— Сегодня я переночую с тобой у нас дома, завтра сама привезу.
— Не надо, пожалуйста. — Взмолилась я, приподняв голову и подавшись вперед. — Ты и так из — за меня сегодня оставила Анушик свекрови.
— Глупости. — Отрезала она, не став меня слушать и взяла телефон, набирая кому — то. — Алло? Феликс, ты можешь говорить? Завтра Венера ложится в эндокринологическое отделение, как в прошлый раз. Я везу её к нам, мне кажется, будет лишним беспокоить твою маму, поэтому сообщи ей сам, когда вернешься домой.
Ну, это вряд ли, конечно — чтобы его матери было интересно, что со мной происходит. Роза слишком высокого мнения о наших с ней отношениях.
— Венера? Пока нормально, но выглядит слабой, — подруга повернулась ко мне и, разглядывая лицо, описывала состояние Феликсу, отчего мне стало очень неловко. — Она потеряла сознание на несколько минут, когда была у меня в гостях. Феликс, у неё снова осложнения. Я сразу обратилась к Аветисову.
Боже, с каждым её словом я чувствовала себя все хуже и хуже, потому что не могла находиться в центре их внимания.
Мы уже подъезжали к высотке, Роза попрощалась с братом и обратилась к матери:
— Вы поднимайтесь, мам. Попытайся впихнуть в неё хоть немного еды, хорошо? Я заберу Анушик и заеду в аптеку, куплю все нужное для Венеры.
Проводила она меня таким многозначительным взглядом, что я отчетливо поняла — нас ждет тяжелый разговор, когда подруга вернется.
Был уже первый час ночи, когда, приняв душ, Роза присоединилась ко мне и легла на вторую половину кровати, которую я занимала последние несколько часов. Мы заигрались с Анушик, она никак не хотела засыпать, чему я была очень рада. Но оттягивать этот момент уже невозможно…
— Ты помнишь эту фразу: «We are each our own devil, and we make this world our own hell»? — загадочно спросила подруга, увлажняя руки кремом, будто сейчас грядет не разнос моей личности, а светская беседа.
Я отрицательно покачала головой, после чего Роза продолжила:
— «Мы сами — дьявол свой, и целый мир мы превращаем в ад». Ну, или же в «свой собственный ад», если говорить дословно. Понимаешь?
Внимательный взгляд жгучих глаз прошелся по моему лицу.
— Венера, когда ты перестанешь устраивать хаос вокруг себя? Хотя, нет, не отвечай. Я знаю, что ты скажешь. Но с каждым днем твоя позиция становится все невыносимее и невыносимее. Мне начинает казаться, что тебе нравится страдать.
— Роз, перестань… — устало выдохнула я, изнемогая от этой ноши — какого — то вселенского груза обреченности на плечах.
— Нет! — отрезала она, развернувшись ко мне корпусом и обдавая холодом своего ледяного тона. — На этот раз ты выслушаешь меня до самого конца! Во — первых, я ни за что не поверю, что ты не замечаешь отношение Феликса к тебе. Я сотни раз ловила его теплый взгляд. В нем читалось такое сожаление, такая тоска…такая тяга. Мой брат — не ангел. Я не спорю с тобой, понимаю, насколько нереальным и далеким кажется возможность прощения после стольких его ошибок… Но за прошедшие месяцы, Венера, неужели, ты не убедилась в том, что он не такое чудовище? Феликс, всего лишь на всего, уязвленный мужчина, который плясал под дудку своей ущемленной гордости. Ты же и это понимаешь, правда?
Нет, я ничего уже не понимала. Но от слов Розы меня сковывало какое — то чувство раскаяния. Что за абсурд! Будто это я вторглась в его жизнь и кирпичик за кирпичиком сносила её до основания.
— Во — вторых, Венера, тебе предстоит сделать выбор: либо ты перешагнешь через свою гордость и подаришь вам обоим прощение, либо с ней в дальнейшем и будешь коротать время. Ты тонешь в своей боли, отгоняя любой спасительный круг, брошенный Феликсом. И мне тоже не даешь вытащить тебя из этого водоворота. Может, хватит? Ну, серьёзно? Какие еще знаки Свыше ты должна получить, чтобы понять — нужно двигаться дальше. Когда признаешь, что сама виновата во всем, что сейчас имеешь?
— Это жестоко, Роза… — прерывисто прошептала я, начиная дрожать от напряжения.
— Правда всегда жестока. Поэтому её лучше слышать от близких. От тех, кто желает тебе только счастья.
После этого она пододвинулась и прижала меня к груди. Я больше не могла сдерживаться, я так давно не плакала в чьих — то объятиях.
— Мне так страшно…так страшно… — выдавила я сквозь всхлип. — Что со мной происходит, Роз? Все эти нарушения, вдруг, они приведут к чему — то непоправимому? Вдруг…я действительно не смогу иметь детей? А, может, вообще умру, так и не поняв смысла своей никчемной жизни…