Как оказалось позже, Марине есть, что рассказать, но она неохотно этим делится с посторонними, как и я. Может быть, женщина увидела во мне родственную душу, поэтому в одну из ночей, когда мы остались одни, завела этот странный разговор. Таисии Андреевны тоже не было, поскольку она отпросилась на день рождения дочери, ну а тётю Риту, как всегда, забрал сын.
— Тебе тоже по ночам не спится, красавица? — услышала я тихий голос.
— Не спится, тёть Марин.
Я приподнялась на локтях и уставилась на неё. В ярком свете уличного фонаря она казалось какой — то обожествленной, светилась по — особенному.
— Думаешь о муже, который не приходит к тебе?
— Как раз о нём я и вовсе не думаю, — честно призналась я, свесив ноги и принимая сидячее положение.
Последовал тяжелый вздох, и она, качая головой, проговорила:
— Опомнись, девочка. Тебе же нужно родить.
Меня просто убили её слова. Конечно, каждый из нас знал, кто и с каким диагнозом лежал в палате. Наш врач открыто обсуждал всё во время обходов. Но о моих шансах забеременеть вслух не говорилось. Откуда эта женщина могла знать, что творится в моей душе?!
— Посмотри на меня. Хочешь закончить так же? Мне 41 год, даже собаки нет, которая бы по мне скучала.
Я не понимала, зачем она вдруг стала мне это рассказывать. И даже язык не поворачивался от шока, чтобы задать вопрос.
— Ты пока молодая и красивая, но время бежит. Если сейчас не родишь, потом будет поздно.
Затем Марина замолчала, видимо, что — то вспоминая. И за это время я кое — как взяла себя в руки и тоненьким голосом спросила:
— А почему у вас нет детей?
— А я в своё время никого не послушала и сделала аборт. Избавилась от ребенка, причем, от любимого мужчины, — отвечала она без стеснения, но с горечью, — думала, всё успею, а пока надо встать на ноги.
Ну, в принципе, я не первый раз слышала нечто подобное. Так поступали многие и тогда, и сейчас. И уж национальная принадлежность особой роли не играла — в такой стране живём.
— И больше не смогли забеременеть?
— Не смогла.
— А Ваш муж? — осторожно произнесла я.
— Ушёл потом к той, которая смогла, — хмыкнула женщина. — Ты пойми, тут не в мужике дело. Что бы с ним ни случилось — есть он у тебя, нет его — главное, чтобы детей настрогал. Я лучше бы родила, воспитывала бы, а уж с ним или без него — уже не так важно. Только вот, в молодости считаешь себя самым умным и гордым. Мол, я особенный, что со мной случится. А потом оказываешься у разбитого корыта.
После продолжительной паузы она вдруг строго добавила:
— Не будь дурой.
Хотела бы я ей рассказать о том, что у меня нет с ней ничего общего. Что у меня нет любимого мужчины, что я не помышляла об абортах и так далее. Но потом поняла, что в этом нет никакой необходимости. Этой женщине корень проблем был неинтересен. Она сказала о главном, и попала в точку.
Мне уже 25. И, Боже, я вдруг со всей остротой осознала, как сильно хочу ребенка…
5
Роза пропустила меня внутрь и зашла следом, закрыв за собой тяжелую дверь.
— Проходи, так встала, как будто первый раз у меня дома!
Я в нерешительности указала ей на мужские сапоги, подумав, что они принадлежат её отцу, с которым мне ещё не довелось познакомиться, отчего и появилось закономерное стеснение.
— А, это брат. Он иногда заглядывает проведать своих любимых сестричек. Я надеюсь, ты не собираешься из — за него скромничать? — щебетала Роза, расстёгивая свои ботфорты. — Хотя, он и красавчик.
Я немного расслабилась и взялась за пуговки пальто.
— Это ваш двоюродный брат? — поинтересовалась я, зная, что их в семье три сестры.
— Нет…родной, точнее, сводный, — выпрямилась она, взглянув мне в глаза, — забыла тебе рассказать об этом пункте своей биографии.
Ничего себе, подумала я. А потом тут же себя одернула, вспомнив о том, что я сама еще много чего «забыла» рассказать ей.
Через минутку мы обе зашли в гостиную, приветствуя сидящих там маму Розы — тётю Эльзу, и двух младших сестер — Мариам и Рипсиме. Четвертый человек в это время стоял у дальнего окна спиной к нам, беседуя по телефону. Я изначально не обратила на него внимания, да и не привыкла прислушиваться к чужому разговору. После нескольких вежливых фраз «Как дела», «Что нового», которыми мы успели перекинуться с семьей Розы, она вдруг потянула меня на выход, на ходу бросая своим:
— Мы умираем с голоду после тренировки. А я ощущаю этот божественный запах мяса и больше не могу терпеть! Кто голодный — идите к нам.
Хихикая, мы вошли в кухню, и я принялась помогать подруге сервировать стол. Спустя минут пять, когда мы уже уплетали вкусное блюдо, что — то параллельно обсуждая, к нам вошёл её сводный брат.
Да, это мог бы быть всего лишь её сводный брат.
Но нет…
Скажите, Небеса, почему среди сотен тысяч жителей нашего города именно вот этот человек должен был оказаться сводным братом Розы? Ради всего святого, как?
— Приятного аппетита, девочки. Привет, мелочь, — он склонился к ней и поцеловал в полную от еды щёку.
А затем перевел взгляд на меня. Я перестала дышать. Я думала, сейчас произойдет нечто катастрофическое. Но, к моему счастью, мужчина не задержался на моём лице, посчитав, видимо, недостаточно интересным.
Он меня не узнал — ликовала я.
— Здравствуйте.
— С каких это пор у тебя такие скромные подружки, Роза?
Роза подмигнула мне, продолжая жевать. Видимо, вопрос был риторический, ибо остался он без ответа. Мне думается, Роза была настолько голодна, что не хотела разговаривать, и даже не вспомнила о том, что нас следует познакомить.
Мужчина отодвинул стул и сел, положив одну ладонь на стол. И начал бесшумно постукивать пальцами, словно загипнотизировав меня этим движением на короткий миг.
Я боялась взглянуть ему в лицо. Готова была смотреть куда угодно, но не на него. И даже этот издевательский намек на то, что я слишком скромная, не сподвиг меня на разговор с ним.
— Кажется, нам надо чаще видеться. У тебя новая красивая подружка. А я об этом ничего не знаю. Странно, правда? — он взглянул на меня. — Она всегда так молчит? Ты меня боишься?
Последний вопрос был адресован мне. Я с трудом подняла глаза и встретилась с уже знакомыми жгуче — черными глазами.
— А бояться стоит! Венера, перед тобой породистый прокурор нашего прекрасного города. Уже в каком поколении, напомни, братик? — посмеивалась Роза, посчитав нужным ответить за меня.
— Я сбился со счета. Обязательно спрошу у деда, когда увижусь с ним. — Он подхватил её игру.
— Такая сложная и опасная работа даёт о себе знать! К 32 годам уже проблемы с памятью… Ай — ай — ай.
— Я вот тебе язык оторву, мелочь, узнаешь, как со старшим братом разговаривать!
Его полугрозный — полушутливый тон лишь вызвал искреннюю улыбку Розы. Было видно, что между братом и сестрой царит безграничная любовь.
И для меня это было непостижимо. Я с трудом верила, что это воплощение всего демонического на земле может быть таким…хорошим.
— Ты ничего не съела! — вдруг объявила строго Роза, чем привлекла внимание присутствующих к моей тарелке.
— У меня нет аппетита, — тихо ответила я несвойственным мне писклявым голосом.
— Ещё чего выдумала. Ешь, давай. Я пока чайник поставлю.
Я взяла в руки вилку и стала ковырять ею блюдо под внимательный взгляд мужчины.
— Феликс, ты будешь? — обратилась к нему Роза.
И я, наконец, узнала, как звали моего мучителя…
У моей бессонницы теперь было имя. Редкое и очень волнующее. Феликс. Он так красив. Встреться мы первый раз вот так, за столом, как сегодня, я бы точно влюбилась. Банально. Так и есть. Но!.. Я знаю другое его лицо, о котором, скорее всего, не подозревает та же Роза.
Его руки были первыми мужскими руками, которые посмели прикоснуться ко мне. Его губы говорили мне такие низости, которые нормальный человек не стал бы говорить незнакомой девушке, что бы она ни делала, чем бы ни занималась по жизни. Феликс судил беспощадно, совершенно не интересуясь, прав он или нет. Этот человек позволял себе унижать меня с особым старанием, пытаясь задеть глубже мою гордость. И неоднократно.