Форстер демонстрировал аудитории изображение, записанное камерой, дистанционно управляемой изнутри Ровера-1, — колонны и ряды символов, глубоко врезанных в металлическую пластину.
Это были знаки, из которых состояла раскраска шкуры тигра из сна.
С экрана гремел уверенный в своей непогрешимости голос профессора Форстера:
— Тот, кто начертал эти таблички, написал сорок два четких знака, на три больше чем было в марсианском тексте, через минуту профессор Мерк представит свою интерпретацию полученных данных. А пока скажу, что я убежден, статистический анализ однозначно показывает, что двадцать четыре из этих знаков являются буквами алфавита. Из оставшихся восемнадцати, по крайней мере, тринадцать являются просто цифрами.
Тут Спарта, при желании, могла бы возразить. Алфавит? Система цифр? Статистический анализ может многое, но он не может выявить существование алфавита. Форстер выдавал желаемое за действительное.
— В заключение позвольте мне отметить, что природа этого места остается загадкой. У нас было всего несколько часов, достаточно только, чтобы увидеть, что пещерный комплекс был обширным и искусственным. Существа, построившие его, напичкали его сотнями предметов. Многие из них были реконструкциями или, возможно, прекрасно сохранившимися образцами, мумиями животных, совершенно чуждых нам, как вы видели. Но коллекционеры не оставили нам ни своих изображений, ни картин, ни скульптур. Прошу вас, коллега.
На экране появилось приятное лицо Мерка с его слегка рассеянным выражением. Спарте нравился Мерк, он казался не таким самовлюбленным, как дерзкий маленький Форстер. Такому высокому человеку, как Мерк, было легче быть вежливым, не напрягаясь для самоутверждения.
— Уважаемые коллеги, — обратился Мерк к аудитории, хотя она состояла сплошь из репортеров из других представителей средств массовой информации. — Как вам известно, идеограмма — это когда нарисован стакан, а имеется в виду стакан, бухло, попойка, стекольная промышленность, процент пьяных водителей и прочее, причем в любой грамматической форме. Так вот знаки на этих таблицах не буквенные, а идеографические, как и на марсианской таблице, в чем со мной согласны большинство из …
Дальнейшее не представляло для Спарты особого интереса и настенный экран потемнел. Еще десять минут она сосредоточенно собирала вещи. Почему же ей снились эти знаки? Только потому, что она рисковала жизнью? И тут ей показалось, что эти иероглифы ей снились еще до того как она увидела их наяву и где-то в глубинах ее памяти сидит знание, как следует их произносить.
4
Стройный белый корабль, украшенный голубой диагональной лентой с Золотой Звездой Комитета Комического Контроля, был виден за широким стеклянным иллюминатором шлюза. Таких катеров у Комитета было всего двенадцать. Приводимые в действие термоядерными факельными двигателями, они были самыми быстроходными транспортными средствами. Их не хватало и катер, прибывший в Порт-Геспер, срочно был нужен на Земле. Всего через четыре часа после того, как он мягко скользнул в защищенный док, привезя замену капитану Антрин, катер был готов для обратного рейса.
Спарта возвращалась на Землю на этом корабле, уже прозвучал предстартовый ревун и у нее оставалось всего несколько минут, чтобы попрощаться с единственным другом, которого она обрела в Порт-Геспере за время своего задания. Они плавали в шлюзе, невесомые в условиях микрогравитации.
— Мне будет недоставать тебя, Вик.
— Ты повторяешься, — кисло сказал высокий светловолосый славянин. — Я уже это слышал перед тем как тебя прервал сигнал комлинка.
— Я отключила комлинк, на случай, если кто-то попытается сделать это снова.
— Если будешь в Ленинграде…
— Я передам тебе голограмму. Скорее всего, они отправят меня обратно в ньюаркские доки.
— Оставь ложную скромность.
—Ты крутой коп, Пробода.
Он протянул ей свою квадратную руку, а она протянула ему свои тонкие сильные пальцы.
— Если ты не будешь поддерживать связь, ты будешь для меня холуем, ищейкой капиталистов-империалистов, — проворчал Виктор.
Спарта притянула его к себе и дружески обняла. — Ты, безбожник, твердолобый коммунист, я буду скучать по тебе. — Она оттолкнулась и поплыла прочь. — Не позволяй Китамуки садиться тебе на голову.
— Да, она будет настоящей занозой в моей жопе. Она определенно думала, что станет капитаном.