Марсоплан был выведен из строя общим и катастрофическим электрическим сбоем, уничтожившим все электронные системы, кроме вспомогательных экранированных батарей.
Открыв в фюзеляже приборную панель, внимательно осмотрел основные системы корабля. Все было на месте и даже было кое-что лишнее — шарик из нержавеющей стали, обесцвеченный до странного пурпурно-зеленого цвета, что наводило на мысль о сильном нагреве. Он вытащил сферу из щели, в которую она была втиснута, и засунул ее в набедренный карман своего костюма.
После недолгого раздумья Халид снова разобрал самолет на части и снова пригвоздил его к земле. Положив в специальные карманы системы жизнеобеспечения скафандра тюбики с водой и едой — чуть меньше половины аварийного пайка самолета, он в последний раз изучил лицо Спарты, закрыл купол и ушел в пустыню.
X
На этот раз, когда Блейк появился в диспетчерской, все усердно трудились. Даже толстяк-клерк, казалось, выполнял свои обязанности с большим рвением.
— Я еду самостоятельно, как ты советовал.
— Действительно? — Клерк даже не поднял головы.
— С Лидией Зеромски. Где мне ее найти?
Клерк мотнул головой в сторону большого окна, выходившего во двор.
Грузовик покидал погрузочную площадку, его турбины выдували голубое пламя в оранжевый рассвет. Блейк прошел сквозь клубы пыли мимо взорванной заправочной станции. Повреждения были впечатляющими. Судя по всему восстановлению она не подлежала. Проще было возвести новую. Почерневшие и искореженные крошки были оттащены в сторону, на их месте было установлено и смонтировано заправочное оборудование. Поврежденные подводящие трубы были заменены новыми, заправка машин производилась по временной схеме под открытым небом. Двор снова работал.
Когда он приблизился к грузовику Лидии, то даже в разреженной атмосфере Марса уловил сквозь шлем рев турбин. При дневном свете марстрак представлял собой еще более внушительное зрелище, чем ночью, — тягач, бульдозер, грузовой состав в одном лице. Турбины были установлены позади кабины, большие газовые турбины, работающие на жидком водороде и кислороде. Две грузовые секции были покрыты стеклопластиковыми капотами, чтобы минимизировать сопротивление ветра.
Несмотря на их размеры, в марстраках было что-то паучье. Гусеницы были сделаны из стальной сетки, а не из лязгающих металлических пластин, и они располагались на балках, вынесенных далеко вбок.
Длинные марсианские грузовики выглядели слишком хрупкими, несоразмерными грузам, которые они перевозили, но это только на взгляд землянина. Блейк никак не мог привыкнуть к этой планете, где все весило почти в трое меньше, чем представлялось.
Марстрак Лидии был ярко окрашен, сверкал отполированными хромированными деталями, на дверце кабины синим и белым шрифтом, напоминающим языки пламени, было написано ее имя. Блейк легко запрыгнул на подножку со стороны пассажира и постучал в дверь кабины. Лидия оторвала взгляд от приборов, предостерегающе подняла руку и открыла дверь. Блейк забрался внутрь.
Внутри чисто и аккуратно, без каких-либо украшений, за исключением, висевшего над приборной доской, распятия девятнадцатого века из полированного черного дерева. За сиденьями проход в довольно просторную спальню, завешенный женскими кружевами, и рядом дверь в санузел.
Лидия проверила загерметизирована ли кабина, включила систему жизнеобеспечения и сняла шлем. Блейк последовал ее примеру.
— Ты опоздал, я хотела уже уехать. Сколько зря сгорело газа.
— Прости, ты ведь сказала на рассвете.
— Солнце уже пять минут как встало, Майкрофт. Будь пунктуальнее.
— Слушаюсь, сэр.
Она взялась за рычаги и гусеницы пришли в движение.
Дорога, на которую они выехали, была самой длинной на Марсе. Через пятнадцать минут последние признаки человеческой цивилизации исчезли позади них в слабом свете марсианского рассвета, если не считать их собственных следов, — две глубокие пыльные колеи. И никаких других признаков жизни не будет, пока они не доберутся до лагеря в начале трубопровода, в трех тысячах километрах к северо-северо-востоку, если не считать остовов брошенных машин.
Здесь ничего не росло, даже почерневший окотилло[13] не пустил корней в рыхлую почву. Вокруг одна только пыль, нанесенная глобальными штормами, которые окутывали всю планету каждые несколько лет.
