— Нет. Нет, оставайся здесь. Останься со мной. Мне уже лучше.
Он остался с ней, обвив ее руками, ногами и всем своим телом, прижавшись к ней. Она, отвернувшись от него, отдыхала в его объятьях, плакала тихими слезами и наконец заснула. Он не спал, оберегая ее сон, а затем тоже заснул, ослабив объятия.
А потом начался этот кошмар…
И теперь, проснувшись, она была вновь полна страха и желания, но страх все же перевесил. Она села рядом:
— Я думаю, что ты должен уйти. Я не могу быть собой, когда ты здесь находишься.
На мгновение Блейк замер, не двигаясь. Затем он встал с койки:
— Как скажешь, Эллен.
Он наклонился, чтобы поднять свою рубашку и брюки с пола.
У нее кружилась голова:
— Постой. Ты неправильно меня понял. Я не это имела в виду.
— Что ты имела в виду? Объяснись.
— Что-то… Во мне… — Слова слетали с губ не связанные между собой. Спарта заставляла себя сказать то, в чем не хотела признаваться даже самой себе. — Я имела в виду, что… Что, боюсь, я больше не человек. Вот что я думаю.
Он сел на кровать, протянул руку, коснулся ее плеча. Она заплакала, прижалась к его груди, позволила его рукам обнять себя за плечи. Спарта оплакивала все, что потеряла в жизни — потерю родителей, потерю самой себя, потерю друзей, потерю любви.
Она долго плакала, прежде чем заснула во второй раз. Блейк осторожно положил ее обратно на кровать, укрыл простыней. Он сидел рядом с ней в темноте, держа ее за руку.
После этого они больше не спали вместе. И почти не разговаривали, когда встречались. Спарта много читала. Чем занимается Блейк она не спрашивала. — Было трудно видеть его обиженный и отстраненный вид.
Через три ночи сон повторился. Было ощущение, что это не сон, а живое и яркое воспоминание. И оценивала происходящие события она с точки зрения своего теперешнего опыта:
Раздался стук в дверь спальни — ее спальня находилась в доме серой женщины, низком кирпичном доме, красиво обставленном, с большим двором и старыми деревьями, но при всем своем пригородном очаровании дом находился внутри хорошо охраняемого комплекса в Мэриленде — и стук удивил ее, потому что серая женщина и серый мужчина никогда не стучали, они просто входили, когда хотели, не заботясь о том, одета ли она или нет, и чем занята, подчеркивая отсутствие у нее права на уединение. Она знала, что такое промывание мозгов, и знала, что это было частью того, что они делали или пытались сделать с ней, с тех пор как забрали ее у родителей.
Но сейчас раздавался стук в дверь:
— Линда. — Это был голос ее отца, и она почувствовала его тепло через дверь.
— Папа! — Она вскочила, открыла дверь и увидела его, стоящего в узком холле, маленького, усталого, в коричневом твидовом костюме, помятом, как будто он не снимал его несколько дней. В его черных волосах было больше седины, чем она помнила.
— Линда, слава богу, ты в порядке, — прошептал он.
Она бросилась в его объятия:
— О, Папочка. — К своему удивлению, она расплакалась.
Он крепко обнял ее на мгновение, затем прошептал:
— Дорогая, нам немедленно нужно отсюда уходить.
— Сейчас я принесу…
— Нет. Бросай все. Идем.
Его прикосновение и запах выдали ей его страх. Она молча кивнула и он повел ее за руку через темный дом. У парадной двери, у двери в кухню, возле стеклянных дверей на задний двор стояли мужчины с пистолетами наготове. Отец подал им знак и они все вместе вышли в стеклянные двери наружу, охрана окружила ее с отцом, бросая нервные взгляды по сторонам.
Низкий черный вертолет присел на лужайке, его двойные роторы тихо раскачивались в свистящих дугах, его двойные турбины шептали приглушенными выхлопами. С ее сверхъестественным зрением Линда могла видеть в ночи, могла видеть белое лицо своей матери, ожидающей в открытой боковой двери вертолета.
Они пробежали уже половину расстояния до вертолета, когда начался кромешный ад.
Чья-то рука оттащила мать Линды в сторону, и на ее месте в двери вертолета показался человек с оружием в руках. Над головой завизжали огненные полосы трассирующих пуль. Огонь велся с трех точек — с вертолета, с крыши дома и с дерева. Оказавшись под перекрестным огнем, захваченные врасплох, охранники падали.
Отец дернул ее за руку и они покатились в траву, но Линда тут же вскочила на ноги.
(В то время она не знала о всех способностях своего мозга, но Спарта, которая наблюдала этот яркий сон, понимала что происходит. Соответствующий отдел мозга Линды включился, моментально оценил обстановку и сделал выводы. Ее правый глаз сфокусировался на человеке в вертолете. Она увидела как он тщательно прицеливается и по траектории стрельбы его автомата поняла, что он старается не попасть в нее. Все это происходило глубоко в подсознании Линды, но именно этим она руководствовалась в своих действиях.)