— Скажи, что ты сделала?
— Не выдавай меня Командору.
— Командору? Он…
Блейк замолчал, с изумлением наблюдая, как она скользнула в воздухообменный канал, отверстие, которое он счел бы слишком маленьким для человеческого тела.
Фалькон после захода Солнца получил сообщение от Центра управления, что в ближайший час ожидается извержение Беты. Прогнозы ученых Ганимеда были примерно такими же надежными, как прогнозы погоды на Земле в начале двадцатого века.
Юпитер временами становился самым мощным источником радиоизлучения. Огромный столб газа устремлялся вверх, достигнув ионосферы устраивал «короткое замыкание» в радиационном пояса Юпитера, — электрический разряд в миллионы раз мощнее любой земной молнии. Волны радиопомех распространялись по всей солнечной системе и за ее пределы. На Юпитере было обнаружено несколько таких«вулканов».
Фалькон вывел на экран карту. Бета находилась в тридцати тысячах километров от него, далеко за горизонтом. И на таком расстоянии ударная волна не была ему опасна. Иное дело радиобуря. И он принялся убирать внутрь штанги с приборами. — Единственная доступная ему мера предосторожности…
Внезапно над горизонтом на востоке заплясали отблески далеких сполохов. Одновременно отключилась половина автоматических предохранителей на распределительном щите, погас свет, погасли все контрольные лампочки и отключились все каналы связи. Фолкен хотел пошевельнуться, но не мог. Это было не только психологическое оцепенение, конечности не слушались его, и болезненно покалывало по всей сети нервов и особенно в голове.
Хотя электрическое поле никак не могло проникнуть в экранированную кабину, над приборной доской мерцало свечение и слышалось характерное потрескивание тлеющего разряда. Тут сработала аварийная система, вновь заработали все приборы и прошел унизительный паралич.
Стропы, на которых висела кабина, словно горели. От стропового кольца и до экватора шара протянулись во мраке яркие, голубые с металлическим отливом струи. По ним медленно катились ослепительные огненные шары. Картина была до того чарующей и необычной, что не хотелось думать об опасности. Мало кто наблюдал шаровые молнии так близко.
Ожил Центр управления:
— «Кон-Тики», ты слышишь нас? «Кон-Тики» — ты слышишь?
Слова были едва разборчивы, но настроение Фалькона поднялось, — он возобновил контакт с человеческим миром.
— Слышу. Роскошное электрическое шоу и никаких повреждений. Пока.
— Слава богу. Мы уже думали, что потеряли тебя.
Первыми пропали шаровые молнии — они медленно разбухали и, достигнув критической величины, беззвучно взрывались. Но еще и час спустя все металлические части снаружи кабины окружало слабое сияние. А радио продолжало барахлить до полуночи.
Оставшиеся до утра часы прошли без приключений. Лишь глубоко внутри себя он чувствовал что-то не ладное. Этот электрический шок, паралич… что-то странное происходило, хотя он не мог сказать, что именно. Зловещие образы непрошено возникали в его воображении, и ему казалось, что кто—то говорит прямо рядом с ним, прямо здесь в капсуле, но слова были на языке, которого он никогда не слышал, как во сне, где человек ясно видит слова на странице, но не может понять их смысла. Фалькон изо всех сил старался сосредоточиться.
Поистине, в этом мире можно ожидать чего угодно, и нет никакой возможности угадать, что принесет завтрашний день. И ведь ему еще целые сутки тут находиться…
Блейк тем временем пробирался среди скоплений труб, заглядывал в такие места, которое никогда не посещались людьми, предназначенные лишь для того, чтобы залезть туда с гаечным ключом или набором кусачек, чтобы починить что-то сломанное.
То, что Блейк делал, было чем-то вроде попытки самоубийства. Он охотился на раненого зверя.
Линда, или Эллен, или как там она себя называла, она гораздо умнее и проворнее его, и он это знал. Он видел достаточно ее сверхъестественного «везения», чтобы догадаться, что она не совсем человек. Вероятно, она могла видеть в темноте и чувствовать его приближение, как раненый горный лев.
Тем не менее ее нужно остановить. Она слишком опасна, чтобы оставлять ее на свободе, ее нельзя недооценивать. Если она сказала, что обеспечила провал миссии Говарда Фалькона, значит, что-то сделала. И все же он не мог просто сообщить о ней Командору и, тем самым, умыть руки. Слишком много она для него значила. Он должен был справиться сам.