Он также громко, в расчете на окружающих, заявил, что является лучшим и наименее дорогим проводником, которого может найти незнакомец в «Безбрежном Океане», а по-тихому, настойчивым шепотом приказал мне перестать привлекать к себе внимание.
Как вы уже догадались, это был Блейк. Его удивительная маскировка была необходима, потому что, как он живописно выразился, свора газетчиков загнала профессора Форстера и его коллег под землю, в логово. Блейк, единственный из них, кто говорит по-китайски, и только он, и только в таком виде мог передвигаться по городу.
Я, конечно, считал, что мне не нужна маскировка — никто не имел ни малейшего представления, кто я и как сюда попал, поскольку Комитет Космического Контроля позаботился об этом.
Блейк взял мой багаж, который весил очень мало, потому что, хотя Ганимед больше Луны, он все же меньше Марса.
Городу меньше ста лет, но он выглядит таким же экзотическим и многолюдным, как Варанаси или Калькутта и вскоре мы затерялись в толпе. Пробираясь по коридорам, которые с каждым поворотом становились все уже, громче и вонючее, я старался не отставать от Блейка. Затем он подозвал велорикшу и что-то шепнул поджарому парню, сидевшему за рулем. Блейк затолкал туда мои вещи, потом меня и сказал, что встретит меня там, где меня высадит такси. Мне не нужно ничего говорить водителю, так как плата за проезд уже оплачена.
Такси везло меня по коридорам, которые становились менее людными по мере того, как мы удалялись от коммерческих и жилых кварталов города. Последний долгий спуск по тусклому, холодному туннелю, стены которого, видимые сквозь пучки сверкающих труб, были покрыты льдом, а может быть и не покрыты, а просто были льдом. Место назначения — простая пластиковая дверь в простой пластиковой стене. Над дверью светится красный прямоугольный фонарь и все, ни какой таблички указывающей, что это за место. Как только я вылез из кабины вместе со своим багажом, парень помчался прочь, выдыхая перед собой облачка пара, стремясь поскорее укрыться от холода.
Несколько минут я дрожал в одиночестве, вглядываясь в огромные стальные коллекторы, образующие потолок и стены плохо освещенного туннеля. Наконец дверь открылась.
Блейк протянул мне тяжелую парку, я ее надел, защищаясь от холода, и он повел меня внутрь, — по щелкающим пластиковым сетчатым мосткам и лестницам, через другие двери, другие комнаты. Герметичные люки и герметичные дверные проемы предупреждали о возможном вакууме.
Через маленький люк мы попали в огромную трубу из блестящего металла, судя по виду, титанового сплава, и, поднявшись по ней, оказались в огромной пещере со стенами из черного льда. Мне вспомнились мокрые ледяные пещеры, те, в которые я входил во время альпийских походов моей юности. В отличие от тех пещер, эти ледяные стены не отражали свет, он полностью поглощался их замерзшими черными поверхностями.
И вдруг я понял, что пещера результат не естественных процессов, а образовалась под действием огня и перегретого пара. Мы находились внутри камеры отражения газов ракетных двигателей при наземных стартах. — Внутри стартового комплекса.
Высоко над нами герметичный купол закрывал вид на яркие звезды и Юпитер. Внутри купола, нависая над нашими головами, как грозовая туча из стали, находился юпитерианский буксир. Судно стояло на прочных стойках. Тройные сопла главных ракетных двигателей и три выпуклых сферических топливных бака. Прямо под ними расположились профессор Форстер и его команда, укутанные в теплые одежды.
Там были воздвигнуты каркасы из углеродистых стоек и досок, вокруг стояли столы для инструментов и стеллажи с электроникой, а кто-то повесил на токарный станок большую печатную схему.
Когда Блейк подвел меня к ним, Форстер и его люди склонились над этой схемой, что-то оживленно обсуждая. Форстер повернулся ко мне со свирепым видом, но я быстро понял, что он улыбается, а не гримасничает. Конечно, я был знаком с его голограммами, но видеть воочию, это совсем другое. Его лицо тридцатипятилетнего мужчины в расцвете сил — результат реставрации, которую ему сделали после покушения Мерка на его жизнь. Видно было, что среди присутствующих он пользуется авторитетом, рискну предположить, что его авторитет основывался главным образом на опыте, накопленном за несколько десятилетий работы с аспирантами.