– Нет. Таможенные службы не ведут подобных переговоров, Их методы и законы слишком разные. Потом, таможня имеет доход от конфискованного имущества. Поэтому, когда везут контрабандный товар из Лондона в Италию через Францию и итальянцы знают об этом, они никогда не дадут столь ценной информации французам. Предпочтут подождать, когда груз прибудет в Италию и получат и золото, и славу.
Элизабет внимательно посмотрела на меня.
– Я думаю, что именно из этого вы извлекаете выгоду.
Она неожиданно зевнула и сразу извинилась:
– День был длинный и напряженный. Я действительно испугалась, когда они сняли вас с поезда.
– Да это просто часть моей работы.
Она кивнула с отсутствующим видом и встала.
– Увидимся завтра утром, Берт.
Я еще некоторое время посидел, раздумывая, голоден я или нет. Может, заказать еще виски? Но сил принять хоть какое-то решение не осталось, и я, с трудом передвигая ноги, пополз к своей постели.
Утро началось медленно и тоскливо. К тому времени, когда я окончательно проснулся, Элизабет уже куда-то ушла. И я решил заглянуть в Landesmuseum и рассмотреть Radschlosspistoles и Luntenschnapphahnschlosses[37]. Странно, для меня немецкий звучит скорее как спецификация, чем как язык. Но надо отдать должное: в Цюрихе много хорошего старого огнестрельного оружия.
Элизабет нашла меня в баре «Централь» в половине первого, мы хорошо позавтракали и в половине третьего уже поехали в аэропорт.
31
В Вене нас ожидал Карлос во взятом напрокат или одолженном у кого-то «мерседесе-220». Он повез нас в город. Уже стемнело и огни на большом нефтеперегонном заводе высвечивали огромные геометрические фигуры, создавая ощущение, что мы находимся в холодном, заброшенном космическом пространстве.
– У вас были какие-то неприятности в Цюрихе? – спросил Карлос.
– Таможенники передали информацию полиции и нам пришлось немного поболтать с лейтенантом. Но все прошло гладко.
– Ладно, – задумчиво протянул он, – надеюсь, что это так. Но боюсь, это может стать последней покупкой и вам придется сделать только одну поездку.
Элизабет удивилась:
– Последняя? Но у нас осталось еще три миллиона долларов, не так ли?
– Да, но если капитан Паркер не ошибается, мы можем истратить их большую часть.
– Бог мой, это неплохо. У него есть гарантии?
– Но вы для того сюда и приехали, о стоимости вам судить.
Мы спускались по длинной прямой дороге, которая разрезала огромное кладбище, проходила под железной дорогой и затем уходила вверх к самой Рингштрассе. Я полагал, что мы поедем как раз по ней, так как большинство крупных отелей расположены вдоль городского кольца. Но мы поехали прямо и въехали в старый город, Я неплохо знаю Вену, но ночная мгла и несколько поворотов по узким улицам совсем сбили меня с толку. После очередных поворотов я спросил:
– Куда, черт возьми, мы едем?
– На квартиру капитана Паркера. Она сейчас свободна.
Элизабет подозрительно спросила:
– Мы что, должны там поселиться? Мы оба?
– Там много места, – успокоил Карлос. – И потом, это всего на пару ночей. Нам нужно тихое место, чтобы спокойно исследовать картину.
Она кивнула, очевидно покорившись.
Вообще-то я полагаю, что большинство художественных экспертиз в том и заключается, что вы просто живете с картиной, смотрите на нее, пока у вас не появится чувство: это она, или наоборот. Так же я поступаю и со старыми пистолетами.
Наконец мы остановились. Это была узкая, темная и пустынная улица с рядами огромных, мрачных, старых домов, и чуть ли не в единственном из них горел свет. Наш дом был точно такой же: с толстыми, как в старом замке стенами, с высокими окнами, прикрытыми ставнями. Входные ворота, через которые когда-то пропускали экипажи, были двойными. Карлос открыл небольшую дверь, врезанную в них, и мы прошли внутрь. Пройдя под аркой, мимо темной конторки привратника, мы оказались в маленьком, покрытом заледеневшим снегом дворике. Потом по широким каменным ступеням поднялись в открытую галерею, шедшую на уровне первого этажа. И опять никакого освещения.
– Здание признано негодным для жилья, – объяснил он, – его скоро снесут, поэтому только две квартиры заселены.
– А кто занимает вторую? – спросил я. – Дракула?
Элизабет вздрогнула:
– Пожалуйста, не надо.
– Не волнуйтесь, квартира капитана Паркера не такая мрачная. Вам здесь будет неплохо. Осторожней, на ступеньках снег.
Мы поднимались наверх.
– Где он, – спросил я.
– Его нет в Вене. Он уехал за границу.
У Австрии много границ, – шесть, я думаю – но только две считаются таковыми. Галантный капитан был в Чехословакии или в Венгрии. Обе они не далее часа езды из Вены, вниз по течению Дуная.
Карлос включил лампочку и мы пошли вдоль галереи к большой солидной двери. Он открыл ее и мы наконец вошли в квартиру. Комната, вероятно, была гостиной. Тепло исходило от электрического камина и электрообогревателя. Мне потребовалось тридцать секунд, чтобы обнаружить, что капитан Паркер не был трезвенником. Кругом стояли почти полная бутылка виски «Тейчерс», полбутылки польской водки, немного сливянки, пара бутылок рейнвейна, который выглядел довольно классным – во всяком случае, названия звучали неплохо – и несколько бутылок содовой. Я налил себе виски с содовой и почти допил свой бокал, когда в комнату вошла Элизабет.
– Нравится? – спросил я.
– Неплохо. Хотя причудливая планировка.
– Видимо, раньше тут был один большой зал. Посмотри на высоту потолка, она слишком велика для размера комнаты, и лепка резко обрывается у простенков.
– Осмелюсь предположить, – заметил Карлос, – что это была главная столовая. Здесь могло сидеть по меньшей мере человек пятьдесят. Должно быть, великолепное было зрелище Да, мисс Уитли, на кухне достаточно еды?
– Вы хотите, чтобы мы и питались здесь?
– Да, если не возражаете. Если уж мы решили все держать в секрете, то будет лучше, чтобы вас пока никто не видел. Я уверен, что мистер Кемп со мной согласится.
Я пожал плечами, потом кивнул. В принципе это ведь была моя идея.
– Ну что же, хорошо, – сказала она, – но я не слишком умелый повар.
– Я тоже. Но многое, что я готовлю, вполне съедобно. Так что мы выживем.
Элизабет усмехнулась. Я сказал Карлосу:
– Раз уж я не могу выйти отсюда, принесите мне маленьких сигар, вы знаете каких.
– Хорошо. Итак, если все пойдет удачно, я вернусь около одиннадцати.
– С картиной? – спросила Элизабет.
– Да, если она уже в Вене.
– Ее везут через границу? – спросил я.
Карлос помолчал, потом спокойно сказал:
– Да.
Когда он ушел, Элизабет спросила:
– Он имел в виду границу со странами социализма?
Я кивнул и она продолжала:
– В вашем бизнесе есть конкуренты?
– В данном случае да. Я не собираюсь связываться с «железным занавесом».
– Наверное, вы прав. Можно мне выпить?
Я налил ей виски, а сам решил пройтись по квартире. Квартира была длинная, вытянутая вдоль одной стороны здания. Все окна выходили во двор, потому что дом соединялся торцом с другим домом. Длинный коридор без окон тянулся вдоль стены и все комнаты выходили в него. Там была узкая кухня со старомодной электроплитой, крохотным холодильником и стандартным набором бытовой утвари; большая спальня с двуспальной кроватью. Элизабет разложила там все из своих сумок. Дальше шла ванная комната, где газовая колонка, видимо, осталась со времен Австро-Венгерской империи; как специалист по стрелковому оружию, я ее трогать не собирался. Последняя дверь вела в маленькую спальню с письменным столом, у которого все ящики были заперты.
Я приплыл назад в гостиную, где Элизабет рассеяно глазела на книжную полку.
– Есть что-нибудь Микки Спиллейна, что я не читал? – спросил я.
– Нет, но есть Ле Карре.
– У Ле Карре маловато пистолетов. Я думаю, вряд ли там кого-нибудь застрелят.