И омывая, целовать те стопы, И приносить для наказанья розг. И воплощая верность Пенелопы, В его руках закованный ты воск.
И с непривычки, а порой нарочно Воспитана невольница на том, Что в строгости за каждую оплошность Наказана и клеткой, и кнутом.
Облачена в особую одежду, То всю покрыв, то обнажив всю плоть И лик вуаль, но непременно между Кистей и ножек цепь не расколоть.
Ты приняла роскошный мир неволи, Стремишься господину угождать, И постигаешь ты науку боли, И ласку, что способна награждать.
========== 2.Пир ==========
Должна освоить в Риме чужестранка Чтоб быть усладой для души и глаз Поэзию и музыку кифары, Должна быть безупречная осанка, То повышает цену много раз. Надеется и молодой и старый, Что господин еще ее продаст. Дается хорошо рабыне лира, И ждут все приглашения и пира. Поскольку жаждет римская вся знать Приобрести, раз будут продавать.
Прекрасна ты, но дерзость и гордыня Запрещена и сдержана уздой. Должна ты помнить то, что ты - рабыня, Приветствовать склоненной головой.
Стоять, без разрешенья и приказа Не поднимая головы и глаз, Не начинать ни просьбы, ни рассказа, Пока хозяин слово лишь не даст.
А чуть забудешь, из повиновенья Чуть выйдешь, нарушая сей запрет, Плотней тебя цепей охватят звенья, И отведут в подвал, где света нет.
И в той темнице, приковав надежно, Подвергнут наказанию плетьми И по-другому будет невозможно Проступки искупить тебе свои.
Замок тяжелый на дверях темницы Решетка наверху так высоко. И долго так красавица томиться, Не видя господина своего.
Лишь в час урочный посланные слуги Тебе приносят пищу и питье, И такова суровость сей науки, Чтоб воспитать смирение твое.
И снова омовений, благовоний Тебе необходима череда, Снаряжена, омыта, и тогда Целуешь ты господские ладони.
Не отворяя уст, склонись пред ним, В покорной позе, у его сандалий, И станет этот миг неповторим, Когда с тебя покровы все упали.
Но никогда не снимешь кандалы, И вот ты усладишь его балы Под звон запаянного крепко злата, Невольничьею пляской в час заката.
Прозрачна ткань особых покрывал, Фигуру облачив замысловато, Гостей здесь именитых полон зал, К большому пиру убранный богато.
Слегка струится золото волос Из-под убора складок прихотливых, И ты несешь им с яствами поднос, Почти не пряча глаз своих стыдливых.
Обнажены лишь руки и ступни, И грациозна в кандалах походка, Вино изящно в кубки им плесни, И жди приказов господина кротко.
Здесь много и свободных дам, гетер, Но мнение гостей единодушно - Что без тебя был пир бы этот сер, Однако лишь хозяину послушно Внимаешь ты, в смущеньи покраснев. Согласен он, ты лучшая из дев.
Наряд ее - восточная манера, На новый лад хозяин дал ей имя. “А может ли цитировать Гомера И на кифаре струнный перебор?” И этому обучена рабыня. Вино рекою и гостей завистлив Огнем налитый восхищенный взор. Но цепи натянулись и повисли В руке господской хваткой ледяной, Лицо покрыто тонкой пеленой, Устами овладеть, сорвав убор Желает каждый на пиру патриций Но дразнит их хозяин всех девицей, И обнажив в величии немом Бедро рабыни, хвалится клеймом.
А между тем прекрасной нежной тканью, Которая струится по плечам, Неясно обрамляет очертанья Лица, давая волю лишь очам.
И контуры танцующего тела Рисуют складки тонких покрывал, Хозяин приказал - рабыня спела, Настала ночь, и он окончил бал.
И щиколотки, скованные златом, Мелькали из-под тканей дорогих, У ног его, на мраморе богатом, Коленей полукружия нагих Простерлись в завершающем поклоне, Приняв покорно властные ладони.
Дрожит девица, полная боязни Быть проданной, как выгодный товар. И видится такое хуже казни, Ужасен расставания кошмар.
И тело от любви оцепенело, Когда, ведя ладонью по клейму Сказал он - только мне она всецело Принадлежит, и больше никому!
И поцелуем каждый плети взмах. Печать запечатлелась на устах, Страсть, затаившись в сердце, ядовита. Венера не в мехах, а в кандалах, Плененная земная Афродита.