Вздрогнув, я открыл глаза. Кусочек неба над головой совсем погас, превратившись в тёмно-серое размытое пятно. Вокруг царил чернильный мрак, и я вдруг отчётливо понял смысл выражения - "хоть глаз выколи". Вот сейчас почернеет это серое пятнышко, и непонятно будет, то ли открыты у меня глаза, то ли закрыты... Чёрт, надо было где-нибудь на новых могилках устроиться, вот что. Борька? Побухтел бы и спёкся. Потому что нету такого в уговоре, чтобы непременно тут ночевать, в самом заброшенном углу... а на советских кладбищах вампиров всяких и прочих упырей быть не может в принципе... а тут зато кресты кругом... мне бабушка говорила, всякая нежить креста боится... и покойники, которые вставшие из могил, и упыри, и вурдалаки... а вампиры ещё и осины... тут же растёт осина, разве нет?.. непременно должна тут расти осина...
Небо наконец почернело, как и положено ночью, однако света меньше не стало. Серебряные лучики дробились, пробиваясь сквозь листву, так что земли достигали немногие, однако я обрадовался им, как восходу солнца. Вот славно, луна взошла... теперь уже точно не страшно... и никаких упырей... и покойников восставших... который час?
Часы на запястье, с едва заметно светящимися фосфорическими стрелками, высветили время - одиннадцать пятьдесят семь. Уже почти двенадцать, вот это здорово... совсем немного до рассвета... полночь... как там в том стихе-то древнем... полночь уже наступила... вылазит ночная нежить, страшная чарами злыми... не, это не надо... надо хороший стих вспомнить, жизнерадостный...
... Мутное белое пятно приближалось, неслышно плывя по воздуху. Вот оно выступило из густой тени, и лунный свет отчётливо высветил белый саван, и бледное лицо, и чёрные волосы... Хорошо, что я подстригся под полубокс, мелькнула где-то на краю оцепеневшего рассудка посторонняя мысль, вот у Борьки сейчас патлы встали бы, как помело... что это так стучит-клацает в голове - неужто мои же зубы? Точно, зубы... только бы не брякнула цепь...
Тихий сдавленный плач, перемежаемый всхлипываниями, точно где-то плачет девчонка. Чёрт, откуда тут девчонка?!
Восставшая из ада подошла уже совсем близко, и наваждение рухнуло. Девчонка. Обыкновенная плачущая девчонка, лет двенадцати от роду, только почему-то босая и почти голая. Что это такое на ней, не то донельзя стильная комбинация-ночнушка, не то какое-то платье для эстрадных танцев...
Цепь всё-таки предательски звякнула, и плач разом оборвался. Покойница, замерев, с пяти шагов рассматривала лежащую на охапке пожухлой травы фигуру. Ну то есть меня.
- Тии ктоо? - какой странный акцент... эстонка, что ли? Да не похоже, а то не видал я эстонцев... И голос совсем не плаксивый, надо же, будто и не ревела только что...
- Я... я это... Антон... - похоже, мой язык, не дождавшись реакции хозяина, решил действовать самостоятельно. Помедлив ещё пару секунд, я завозился, выбираясь из одеяла, и сел. Цепь вновь зазвенела, точно из конуры выбрался сторожевой пёс. Я вдруг явственно представил себя со стороны - лежит на могилке парнишка, завернувшись в одеяло, культурно отдыхает... да притом прикованный за ногу цепью к могильной ограде. Наверное, более дурацкое зрелище трудно вообразить.
Девчонка всё переводила взгляд с меня на цепь и обратно.
- А этоо зачьеем?
- А... это? - я почему-то небрежно отмахнул назад почти несуществующую чёлку. - Это мы поспорили с одним другом, что... ну... я на кладбище всю ночь просижу.
Вместо продолжения беседы девчонка вдруг обмякла и повалилась навзничь.
- Э... эй... эй, ты чего?! Эй! - никакого ответа.
Не тратя более зря ни секунды, я подпрыгнул, ухватил нависшую над могилой ветку, притянув, принялся шарить среди пожухлых листьев. Да где же это он... ага, вот!
Освобождённая ветвь прянула ввысь, я же, присев на корточки, торопливо отомкнул замок своих кандалов. Борька будет издеваться, само собой... и ребята в классе не поймут... да наплевать! И на бинокль тоже - какой может быть бинокль, когда тут такое творится?!
Девчонка оказалась довольно худенькой и очень стройной - наверное, крепкий взрослый дядька сказал бы "легкая как пёрышко". Вот только я всё-таки не взрослый дядька, едва лишь четырнадцать лет стукнуло, так что пришлось повозиться, затаскивая ночную гостью на руках в узкую калитку кладбищенской ограды. Уложив наконец потерявшую сознание поверх одеяла, я торопливо нашарил фляжку, отвинтил пробку и плеснул воду девчонке в лицо. В рот лить? Ну это вы бросьте - ещё на "Зарнице" мы все усвоили, что лить воду в рот человеку, валяющемуся без сознания, ни в коем случае нельзя. Захлебнуться может запросто потому что.
- Аме ве иу...- не раскрывая глаз, прошептала девчонка - Хоолодно... очеень...
Я едва удержался, чтобы не треснуть себя кулаком по лбу. Болван, ну какой же болван... Ну естественно, она же замёрзла как сосулька, в этом своём наряде! Бабье лето, это только днём немножко лето, а ночью оно вполне даже осень!
Скинув куртку, я торопливо стянул свитер и напялил на девочку. Помедлив пару секунд, принялся заворачивать её в одеяло. Вот так... правильно, если не поможет, добавим куртку... а ноги в одеяле согреются мигом... эх, надо бы огня! Спички! Где-то же у меня были спички... ага, вот!
Собрав на ощупь какие-то веточки, щепочки и сухие будылья, я чиркнул спичкой, и огонь радостно взвился, разгоняя кромешную тьму.
- Неет... - пробормотала девочка. - Глазаа слепиит... очеень... ниу олле лау-лау... не виидно ниичегоо...
Я лишь хмыкнул, торопливо обламывая с ближайших кустов ветки, по возможности сухие. Глаза слепит, ага... будто это электросварка, а не костер... Замёрзнуть насмерть, гуляя осенью практически голой по ночному кладбищу, она, значит, не боится. И воспаления лёгких тоже не опасается. А вот костерок мой её глаза слепит невыносимо...
- Неет... - девчонка вдруг накрыла голову одеялом, словно огонь и впрямь донимал её даже сквозь закрытые веки. Помедлив, я в недоумении затоптал костёр. Что-то тут... что-то не так тут, как хотите...
Да откуда она вообще тут взялась?! И кто её отпустил из дому в таком-то наряде?!
- Тебе согреться срочно нужно, - пробормотал я. - В тепло тебе надо, понимаешь?
- Теплоо... надоо, даа... тоолько неет теплоо... аме ве иу... хоолодно...
Решение, ворочавшееся в моей обалделой голове, наконец-то выбралось на свет. Так... Откуда бы она ни взялась, одно точно - в тепло ей надо. Притом срочно. До моей хаты тут полтора километра по прямой... ну, дворами чуть больше...
- За шею держаться сможешь?
Короткий утвердительный кивок.
...
Вот интересно, кто придумал все эти легенды про рыцарей, таскающих прекрасных дам на руках? Нет, я не спорю, может, они в те времена и таскали. Для тренировки, ага. Чтобы потом в трёхпудовых доспехах чувствовать себя легко и непринуждённо. Вот только я не средневековый рыцарь, к глубокому сожалению. И остаётся лишь радоваться, что дама мне попалась не полноразмерная... Однако спасение человека есть непременный долг любого пионера...
- Таам яама... - в самое ухо пробормотала мне спасаемая. Притормозив, я вгляделся - точно, яма. Хорошая такая яма, похоже, слегка замаскированная под лужу - сверху немножко водички, а дна вообще нету. Самое то для получения удовольствия ночными прохожими.
- Не царапай мне шею, - попросил я. - У тебя что, перстень на пальце, что ли?
Никакой реакции. Ой, не дотащу... ой, уроню... скамейку мне, скамейку...