Вскоре они снова выбрались на твердую почву — узкий и длинный островок под самой скалой. Всадников встретил ожидавший их человек. Там были и другие, но Фэнн видел лишь одного, худощавого, черноволосого, улыбчивого — пламя и сталь, сдержанные и отточенные острым разумом.
Фэнн понял, что это и есть Ланнар, и снова обрел надежду. Человек, который привел их из пустыни, спешился и заговорил. А Ланнар тем временем не спеша разглядывал всех троих.
— Он говорит, что знает тайну Цитадели! — закончил провожатый, указывая на Фэнна.
Лицо Ланнара незаметно напряглось, так что черты лица вдруг обрели стальную твердость. Он взглянул на Фэнна — исхудавшего человека на загнанной лошади, со странным терпением ожидающего решения своей участи.
— Это правда? — спросил Ланнар.
— Правда.
На скулах Ланнара заиграли желваки.
— Слезайте с коней, — сказал он всем троим. — Мне надо поговорить с вами. — И, развернувшись, направился к большой хижине, предварительно отдав пару приказов, которых Фэнн не расслышал.
Фэнн и его спутники неуклюже спешились и последовали за ним. Люди, бывшие с Ланнаром, смотрели на них с враждебностью и волчьей кровожадностью.
Тенистая хижина внутри была убрана роскошно, но беспорядочно. Яркие шелка, коврики, отдельные предметы роскошной мебели, хрустальные и золотые блюда — добыча, награбленная в караванах, что курсировали между городами нуми, — выглядели странно в сочетании с глинобитными стенами и земляным полом.
Откуда-то из глубины хижины появились женщины, принесли хлеб, вяленое мясо, воду и вино. Фэнн и его спутники жадно набросились на еду. Им показалось, что ее было очень мало.
— Потом вас покормят еще, — сказал Ланнар. — Сейчас вам нельзя слишком много есть — вы заболеете. — Он наклонился вперед в своем золоченом кресле. Его жилистое тело было натянуто, как струна. — Ну! Так что же вы знаете о Цитадели?
Фэнн неторопливо рассказал ему все. Ланнар слушал. Глаза его горели ровным жарким пламенем. Люди, сидевшие в темноте, тоже слушали. Фэнн слышал их дыхание, частое и напряженное. Время от времени Арика и Малех что-то добавляли. Наконец у ног Ланнара расстелили свиток, на котором был изображен остров, затерянный в Великой Тьме.
— Цитадель здесь, — сказал Фэнн и умолк.
Ланнар хрипло вздохнул и, встав, принялся расхаживать взад-вперед. Он был похож на большого кота. Внезапная надежда опьянила его, но он не утратил подозрительности. Он был слишком стар и суров, чтобы принимать чьи бы то ни было слова на веру.
Внезапно он схватил Фэнна за волосы и, откинув назад его голову, принялся изучать его лицо горячим пронзительным взором, который, казалось, видел все насквозь.
— Ты говоришь правду, — сказал Ланнар. — Но, быть может, это нуми внушили тебе это и заставили в это поверить.
— Это правда, — твердо ответил Фэнн.
— Воспоминания! Сны! — произнес Ланнар и отпустил его. — Чем ты это докажешь? Сны не имеют плоти и кости, в них не за что ухватиться!
— Я могу снова открыть его разум, — сказала Арика. — И ты услышишь, как он рассказывает о прошлом, которое помнит.
Ланнар полупрезрительно взглянул на нее:
— Знаю я эти штучки нуми! Я знаю, что они могут сделать с человеческим разумом. Это все слова, они ничего не доказывают.
— Но зачем нам обманывать вас? — тихо спросил Малех. — Что мы выигрываем?
— Не знаю. Я не вижу, что вы можете выиграть, но, возможно, это просто скрыто от меня. — Он посмотрел на полукровку и с вкрадчивой злостью добавил: — Я слишком давно на собственной шкуре узнал, что нуми доверять не следует.
— Нуми… — прошептал Малех. — Нуми!
Он вскочил и навис над Ланнаром. Глаза его полыхали такой яростью, что казалось, будто он вот-вот схватит Ланнара и разорвет его на куски. Потом он расхохотался:
— Нуми! Ланнар, это же смешно! Ты даже не подозреваешь, как это забавно. Эта шутка преследует меня всю жизнь. Нуми презирают меня, потому что я человек, а люди стремятся убить, потому что я нуми! — Он бросил на Арику взгляд, исполненный ненависти. Это поразило Фэнна. — Сестре повезло больше! Она выглядит как человек!
Он снова обернулся к Ланнару. Jot не сделал ни шага и даже рукой не шевельнул. Малеху его бесстрашие показалось пренебрежением. Он снова рассмеялся, резко, неприятно:
— Вот если бы я стоял над тобой, Ланнар, в меху, с бородой, в полном одеянии нуми, тогда все было бы иначе. О да! Но я гол и чисто выбрит, и потому я ничто! — Внезапно он рухнул на стул и угрюмо ссутулился. — Испытай свою отвагу на Рам-Сине, Ланнар! Поглядим, как ты будешь смотреть в глаза ему!