Столб пламени ударил ксибипийо в раздутое черное брюхо. Буммм! Бумм! Буммм! – бесновались невидимые великаны. Коса Черного Ангела кружилась, выписывала сверкающие восьмерки. Огонь обтекал муэртиду, не смея коснуться крыльев, не приближаясь к укрытому тенями силуэту.
Духи теперь носились снаружи, ударяли в стены, подточенные горючей смесью и пожаром. Эррера оглянулся – так и есть, в старом здании несмотря на предостережение любопытные прилипли к окнам, плющили носы о стекла.
Он отчаянно замахал им, отступая к Вивиане:
– Прочь от окон! Прочь!
Стены рухнули одновременно, все заволокло пылью, хлопьями сажи, едким дымом. Эррера закашлялся, торопясь поднять на лицо шейный платок, радуясь что не отказался от местного обычая и не заменил его на модный столичный галстук, как советовал комиссар Вега. О, еще придется объясняться с комиссаром!
Мысль о недовольном комиссаре мелькнула и пропала, растворилась в надсадном кашле, в попытках проморгаться и рассмотреть – что там Анита? Шаманку не зацепило, ее страж уже заботливо закрывал лицо девушки пестрой косынкой, стряхивал с плеч хлопья сажи. Окна в старой лечебнице уцелели – Орденская защита работала надежно.
Дым отнесло в сторону, открылось небо и победно парящая над пожарищем муэртида. Ксибипийо заметно сжалось, суетливо подбирало отростки, торопливо втягивало себя обратно, в безопасный Сумрак.
– Получилось! – хотел закричать Эррера, и не успел, подавился преждевременной радостью. Мерзкое черное месиво над головой выпустило одно, зато громадное щупальце, превратило его в подобие биты и с чудовищной силой обрушило на муэртиду. Черные крылья смяло, слизнуло дымные тени, сброшенный с небес Ангел камнем падал вниз, в горящие руины.
Антонио бросился вперед, пламя качнулось навстречу, опалило волосы, предостерегло – это моя территория, не входить! А ксибипийо стремительно распухало, становилось непомерно огромным, расползалось как перестоявшая опара, забирало свет, лезло к земле, в неимоверной жадности пытаясь сожрать все, до чего можно дотянуться. Вернулся мозгодробительный визг, ввинтился в виски. Мир подернулся зыбким маревом, в нем вязли звуки и движения. Сопротивляться стоило неимоверных усилий, хотелось просто закрыть глаза и опуститься на землю, сберечь хоть немного сил – ксибипийо жадно тянула их, пила как москит присосавшийся к коже пьет кровь. К горлу подкатила тошнота, вкус отвратительного утреннего кофе заполнил рот. Будущее открылось перед детективом с беспощадной ясностью.
Битва проиграна. Сейчас эта дрянь накроет весь Сан-Висенто, черным языком слизнет жизни горожан, высосет досуха. Черное облако станет городом, впитается в стены и дороги.
И по пустым улицам, улыбаясь, пройдет Гарсия с холодной змеиной улыбкой на узких губах, с ярко-алой гвоздикой в петлице белоснежного пиджака. Построенная им печать будет хранить для него неисчерпаемый запас силы, и больше никто не осмелится бросить вызов Дону Фернандо, имперу, сумевшему соединить Срединный Мир и Сумрак.
И что же, он, Атонио Эррера, позволит себе сдохнуть как скулящий кусок шакальего дерьма? Покорно упадет на колени, подставит шею – пей, ненасытная тварь? Глухое рычание зародилось в груди, горячей волной ударила в сердце ярость. Не глядя потянул из набедренной кобуры арбалет. С глухим щелчком арбалет расправил плечи, развернулся и лег в ладонь приятной знакомой тяжестью. Простые стрелы вряд ли причинят хоть какой-то вред этой дряни, но лучше умереть с оружием в руках, как подобает мужчине и асконцу, чем трястись в страхе и ползать в пыли.
Пытаясь захватить как можно больше пространства, ксибипийо лезло во все стороны, и от того теряло плотность, и только в центре над самой горящей лечебницей, почти вплотную прижавшись к остаткам стен, пульсировало черное сердце, вспухшее, уродливое. В такую цель не промахнешься.
Болты срывались с ложа и уходили один за другим, почти невидимые в заполнившей мир темноте. Даже пламя сдалось рядом с ненасытной утробой ксибипийо, поблекло, стало прозрачным, спряталось в руинах.
Белый высверк металла разрезал тьму. Ангел вставал из огня огромный, прекрасный и жуткий до леденящего озноба. Крылья опутало зеленое пламя, изогнутое лезвие косы превратилось в наконечник копья. Шевеление крыла – и Эррера увидел как его болты вспыхивают зеленым. Ксибипийо дернулось, содрогнулось, в последнем усилии ударило в голову отчаянным визгом.