После этого Алехандро заподозрил мать девушек, Глорию Вега. Что, если эта взбалмошная и надменная красавица увидела Мигеля с дочерью, последовал скандал и она схватилась за оружие? Вычурный арбалет штучной работы вполне мог принадлежать даме, подчеркивающей аристократическое происхождение, а комиссар очевидно балует супругу подарками. Однако, эта версия рассыпалась – комиссар с женой в ночь убийства Мигеля не отлучались с того самого Вечера Памяти, где выступал Мигелито, и только утром под охраной бойцов отправились домой после благотворительного бала для избранных и игры в карты.
Алехандро рассматривал и версию с наемным убийцей, который хочет, чтобы его почерк заметили. Через почтальона Родригес вышел на нескольких наемников, работавших в Асконе. Среди них только двое пользовались арбалетами, но дальнобойными, сидели в засаде и никогда не приближались к жертвам даже на сотню шагов. Про "идиота, который бьет вблизи" никто из них не слышал. Да и кому бы взбрело в голову делать дорогостоящий заказ на убийство простого мариачи?
Оставался последний вариант. Ритуальное убийство. Культ Санта Муэрте набирал силу, ходили слухи о кровавых жертвоприношениях. Это объясняет и странные символы на месте убийства Мигеля, и его грим – Маску Смерти. И полнолуние. Все сходится!
Селену видели на кладбище, у склепа где поклоняются Сантите, с человеком, которого называют el Servidor del Sangrienta – служителем Кровавой Госпожи. Алехандро немногое удалось узнать о нем, ни настоящего имени, ни адреса. Он часто ночует на кладбище или в домах у преданных последователей культа и общается с темным шаманом.
Что, если Селена заманила Мигеля в ловушку, и его принесли в жертву Санта Муэрте? Такое событие захотели бы скрыть и комиссар, которому не сносить головы если начальство узнает о существовании культа в его городе, и Дон, который этот культ прикармливает.
Серьга в ухе, череп с маракасами, жгла его, напоминая о том, что обещание, данное брату, осталось неисполненным.
Фургон остановился со скрипом, покачнулся под весом громил, которые влезли внутрь, чтобы вытащить пленников. Алехандро схватили за плечо и вытолкнули, он рухнул на колени и тут же поднялся. Он примет смерть как настоящий асконец, с гордо поднятой головой. Ему не препятствовали, даже не били, просто заставили сделать несколько шагов в сторону, чтобы вытащить из фургона остальных.
Минуты стали тяжелыми и медленными как свинец, все чувства невероятно обострились. Даже боль в вывернутых руках сейчас казалась счастьем – свидетельством того, что он жив.
Его толкнули в спину, приказали идти и он послушно пошел, размышляя о совершенно неожиданных, мимолетных вещах – о том, что Гром любит финики, так смешно гоняет во рту косточку, погружаясь в задумчиво-меланхоличное настроение. О цветке у Риты в волосах, ярко-розовом, пышном, названия которого он так и не узнал. О том, что цикады так громко стрекочут – стараются заполнить тишину, чтобы не было страшно? И все-таки возвращался к мысли о том, что как ни старался, не получилось уладить дело самому, дать городу последний шанс.
Когда Алехандро убьют, придут те, кто стоят за ним, и кара настигнет всех. Убийце Мигеля не уйти, не скрыться даже в горах. Пусть Алехандро этого не увидит, но он точно знает – возмездие свершится. С этой мыслью не страшно принять смерть.
С головы резко сдернули мешок, у самого затылка щелкнул арбалетный механизм. Алехандро стоял над краем свежевырытой ямы. Рядом дрожали и поскуливали трое мужчин в рваных рубахах – Алехандро узнал в них толстяка Санчо, Бето и Чучо по прозвищу Дохляк. Те самые парни, которых он вытащил из комиссариата.
– Посмотрите, сколько крыс собралось, – прозвучал за спиной взвинченный, напряженный голос Панкрасио Перро. – Ничего не хотите рассказать? Покаяться. Перед смертью.
– Босс, я ничего не сделал… пожалуйста, босс, – Санчо всхлипывая обернулся и получив арбалетным прикладом в лицо, рухнул на колени.
Бето заходился в судорожном кашле, Дохляк скулил на тонкой высокой ноте, раскачиваясь из стороны в сторону. В свете воткнутых за вырытой ямой факелов все трое казались мертвецами – глубоко запавшие глаза, тени на осунувшихся лицах. Похоже, после побега всем троим пришлось несладко.