Как приятно было вспоминать свою тёплую мягкую постель, лампу с добавленной в неё благовонной смолой, так уютно освещавшую мою уединённую келью. Шелест огромных платанов в ночной тишине. Теперь это в одночасье стало прошлым. Милым, дорогим и ушедшим. Вернусь ли я туда? Может потому так приятно думать о нём, что будущее моё неясно и полно неожиданностей. Только Всевышний знает, что ждёт меня впереди.
Я поправил под головой сумку, которую дал дед. Все вещи нам были приготовлены на корабле и только её он вручил лично. Там было его любимое снадобье из тех самых абиссинских ягод, дающих бодрость и снимающих усталость. Их варили в жире и, добавив сахар, скатывали в застывшие шарики. Весьма полезная вещь в дальней дороге.
Ещё там лежал пакет с бумагами. Кроме запечатанного послания менялы к своему соплеменнику-единоверцу в Каффе, здесь была точная копия самого заёмного письма. На отдельных листках опытный резчик печатей срисовал подписи. В кошельке, висевшем на шее, хранилось самое ценное: перстень с печатью и подписанный кади документ, в котором говорилось, что я уполномочен действовать от имени деда.
Мне предстояло добраться до Константинополя, где я должен был обратиться к тамошнему патриарху Филофею. Давным-давно, ещё молодым монахом он бывал в наших краях, направляясь в монастырь святой Екатерины на Синае. Тогда и познакомился с дедом в караване, следующем в сторону Дамаска. Потом, когда странствующий монах сделался у себя в Романии сначала настоятелем большого монастыря, а потом и митрополитом, где-то во Фракии, это обернулось выгодными торговыми связями. Церковь испокон века была самым крупным покупателем ладана. Теперь старый знакомый деда сидел на самом патриаршем престоле. Часть ладана в наших ящиках предназначалась ему в дар, вместе с просьбой дать проезжую грамоту в Крым. Это было самое большее, что дед мог для меня сделать. Дальше я уже должен был действовать сам.
Только теперь, на склоне лет, я понимаю с каким тяжёлым сердцем он отпускал меня тогда. Привыкший всё держать в своих крепких руках и предусматривать всякую неожиданность, дед вынужден был положиться на желторотого юнца, несведущего в делах и не имеющего опыта в жизни.
— Всё, чем я могу тебе помочь, — сказал он на прощание, — Это сделать твой путь до Улуса Джучи безопасным. Если ты будешь делать всё, что я велел, ты доберёшься туда без особого риска. Дальше тебе придётся действовать самому. Поэтому крепко запомни моё наставление — будь осторожен! Царство Джанибека считается землёй ислама, но само оно лежит у самого края Страны Мрака, о которой рассказывают столько небылиц. Поэтому будь готов к любым неожиданностям. И помни — ничто не сгубило столько людей, сколько самонадеянность. Я простой купец, пытающийся узнать судьбу своего внука, пропавшего в тех краях. Чтобы ты хорошо представлял, как сложна эта задача, расскажу тебе, что это некогда оказалось не по зубам самому великому султану Насиру.
Лет сорок назад жил в наших краях генуэзец Сигурано Салваиго. У нас его звали Шакран. Вот зовут же Мисаила Самитом. Был он очень большой человек. И страшно богатый. Сам султан Бейбарс именовал его братом. В великой милости он остался и при Насире. Однажды Шакран отправился в Улус Джучи с кораблём, полным всякого товара. Больше его никто не видел. Ханом там тогда был Узбек. У нас с ним была великая дружба, незадолго до этого его племянница стала женой нашего султана. Поэтому первое же посольство ко двору хана попыталось выяснить, что случилось с купцом. Ответом было, что он стал жертвой пиратов, укрывающихся на островах. Однако были и другие слухи. Многие, облечённые доверием люди, говорили, что это сам Узбек велел казнить Шакрана и забрать его товары. То ли обидевшись за то, что султан развёлся с его родственницей и отдал её в жёны своему подданному, то ли из-за наветов своего любимца и наставника шейха эн-Номана, крепко повздорившего с султанскими эмирами во время своего приезда в Египет. Истина так и осталась сокрытой. Судьба Сигурано Салваиго неизвестна и по сей день. Одно можно сказать наверняка — генуэзца погубила самонадеянность. Он привык считать опасности уделом маленьких людей, дрожащих перед городскими кади и придорожными разбойниками, а себя считал избранником и баловнем судьбы. Она жестоко посмеялась над ним.
Пусть эта история послужит тебе уроком. Всегда помни о судьбе несчастного Шакрана, пока твоя нога будет ступать по земле хана Джанибека. Опасность там может исходить как от преступников, так и от власти.