Дед задумался, печально глядя на бесстрастную луну. Это была только присказка.
— Всё было в порядке. Рабов купец привёз, взял хорошую цену, со мной расплатился по полной. Передал привет от Омара. Сказал, что тот остался там ещё по каким-то делам. По каким неведомо. Торговый промысел таков, что здесь никто никого не выспрашивает — только если сами рассказывают. Что-то очень выгодное наклюнулось. Страна дальняя, неведомая. Всяко бывает. Зимой через море пути нет. Думал летом Омар вернётся. А сегодня пришло письмо из Трапезунда. С караваном привезли. Заёмное, на имя Омара. Прислали здешнему меняле.
Дед снова замолчал. По мере рассказа голос его становился всё более суровым, и от былой шутливой манеры уже не осталось следа. Настоящий купец не может шутить с деньгами. Возможно опытный делец уже всё понял бы из этого рассказа, но мы с Самитом были далеки от всех торговых тонкостей. Это понимал и дед. Тяжело вздохнув, он продолжил:
— По этому письму я должен выплатить почти 30 тысяч иперперов. Сумма огромная. Кредитор не стал дожидаться оплаты, перепродав долг тамошнему меняле. По какой причине тот не попытался получить этот долг с самого Омара там, в улусе Джанибека? Ведь это было бы намного проще, да и выгоднее. Раз меняла переслал письмо сюда в Каир, значит никакой возможности сделать это у него нет.
Выразительно помолчав, он закончил:
— А раз сам Омар не приложил своего письма, то значит и его судьба неизвестна. Он пропал.
Ветры часто дуют не туда, куда хочется кораблю. Эти слова деда, сказанные той ночью, я запомнил лучше всего. На всю жизнь. Он сказал их, когда я стал отказываться. Тогда мне всё это казалось каким-то безумием.
Ехать куда-то за тридевять земель, на край света. В страну, языка и обычаев которой я не знаю. Зачем? Если с Омаром что случилось, то уж я точно не смогу ему помочь. Он старше и намного опытнее меня в жизни и в делах. Разве не лучше нанять знающего человека, умеющего распутывать зловещие тайны?
— Что бы там не случилось, никто не в силах помочь, кроме правителя той страны. Это земля ислама. Хан Джанибек имеет мусульманское имя Махмуд. На своих монетах он пишет султан правосудный Джелал эд-Дин, что означает величие веры. Кто знает, что за клубок там запутан? Может его можно только разрезать? Тогда придётся просить защиты и помощи у хана. Кому пристало это делать, как не родственнику? Ты несколько лет изучал законы поэтому сможешь достойно выступить перед тамошними кади.
Кроме того, тебе придётся действовать там от моего имени, с моей печатью. Это слишком большая ответственность и великий риск, чтобы я мог положиться на чужого человека. Что может взбрести ему в голову, когда он окажется за три моря отсюда, вне досягаемости здешних властей и законов?
Тем более всё чего я хочу, это чтобы ты достиг пределов царства Джанибека и подал заявление о пропаже Омара. Больше ничего. Тебе не нужно никуда совать нос. Мало того, я это тебе строжайше запрещаю!
Голос деда дрогнул, и он заговорил тише и проникновенней:
— Мне самому не хочется тебя туда посылать. Выхода другого нет. Если Омар не найдётся тебе всё равно придётся принимать мои торговые дела. Моих детей унесла чума. Остались только вы — два внука. Конечно есть ещё зятья, но мне хотелось, чтобы наше семейное дело и дальше носило имя Тариков. Кроме того… Не буду тебя обманывать. Дела мои не так уж хороши. Мне сейчас нечем платить этот долг. Вряд ли удастся и занять нужную сумму для его погашения. Выход один — отказаться платить под предлогом, что сделка была заключена незаконно. Я уже сказал об этом меняле, сообщив, что послал своего внука выяснять обстоятельства дела.
Слов нет — дед был настоящий делец. Уж если он раскинул сеть, то не оставалось ни малейшей лазейки.
Вот тогда, похлопав меня по плечу, он произнёс те самые слова, врезавшиеся в мою память на всю жизнь. Эта бесхитростная поговорка подействовала на меня сильней, чем мудрые речи о неизбежности судьбы и превратности предначертаний.
Словно в подтверждение неожиданный порыв ветра вздул пламя на углях жаровен.
Я почувствовал, что корабль моей жизни понесло куда-то в неизвестность.
III. В Страну Мрака