22 августа
Сигареты в открытой лачке действительно расклеиваются, и я вытащил трубку. Набил в нее табак из двух сигарет. До полудня выкурил две трубки, а за то же время обычно выкуриваю с десяток сигарет.
Попросил командира военной части дать мне на часок вертолет, чтобы сверху осмотреть озеро. Начальник оказался милым и услужливым, предложил сам слетать со мной после обеда.
Утром я обошел лагерь. Он был построен четыре года назад, одновременно с нашим северным поселком. С его чертежами я был уже знаком. Теперь я велел пристроить к клиническому отделению две лаборатории для гистологических и микробиологических исследований и расширить ферму подопытных животных. Приемный лагерь — Санаторий — представляет собой круг радиусом в пятьдесят шесть с половиной метров, в полутора километрах на запад от нашего лагеря, в джунглях. Вокруг частокол, деревья и кустарники выкорчеваны, тут дюжины полторы маленьких построек: камышовые хижины, крестьянские избушки под черепичной крышей, крытая жестью ферма, современная вилла, каменный свод, деревянные балки, бетонный блиндаж, словом, на одном лишь гектаре — настоящий маленький этнографический музей. Всего этого мне, конечно, не нужно, но раз уж построили, пусть будет. Я велел принести все необходимое, утрамбовать и устроить волейбольную площадку. Отметил места для установки камер — четыре для черно-белых съемок и четыре для цветных, распылитель я оставил там, где он был, на проволоке над центром площадки: звукооператоры установили микрофоны, с главным осветителем договорились о размещении прожекторов для ночных съемок. Рабочие делали все ловко и умело без моего вмешательства. Лишь для порядка я напоминал им, чтоб осторожно обращались с материалом, не забывали о запасном оборудовании, предохранительных устройствах, ведь съемки продлятся не каких — нибудь десять дней, а по меньшей мере шесть недель.
Там, на севере, Тихий Коридор был нами отмечен с большей точностью, тут в этом не было необходимости — к Санаторию вел лишь один путь через джунгли. По эту сторону дороги расположены полукругом жилые помещения военной охраны, склады, коттеджи научных работников, клиника, лаборатории, мастерские, гаражи, ангары. Кстати сказать, в использовании места и материала была проявлена чрезмерная расточительность. Выстроено семьдесят зданий или около того, каждое на отдельной поляне и с особым садиком, ресторан, кинозал, музыкальный салон, клуб, библиотека для солдат, библиотека для научных работников и еще одна для самого узкого круга специалистов, с коврами и с большими удобными креслами, обтянутыми синтетической кожей. Такая роскошь казалась чрезмерной и даже смешной здесь в джунглях. На севере у нас тоже было все необходимое для работы и обеспечения жизненных удобств, но трудность перевозки и климатические особенности не позволили создать подобный комфорт. Да и к чему? Разве это может повысить ученую степень?.. К чему, например, в здании фотолаборатории два помещения для сушилки, величиной каждое с теннисный корт? Ведь и одного было бы за глаза достаточно. Во втором помещении развешена одежда, словно в магазине готового платья. Отмечаю, что наши парни совсем не дураки, и велю слуге тоже принести сюда мою одежду и белье. Хоть это и сильно преувеличено, что из белья приходится выжимать воду, но на ощупь оно всегда влажное… Манипуляторы нам, конечно, нужны, но не двенадцать же штук! А заведующий лабораторией с гордостью показал, что их можно включать параллельно! Кто может уследить за работой сразу двадцати четырех рук? Но я заметил, что манипуляторы служат для забавы. Ну дураки. Словно и не профессионалы!
Майор сдержал обещание и зашел за мной вскоре после обеда. Перед ангаром нас уже ждал с разогретым мотором маленький вертолет. Мы поднялись на две тысячи метров. Под нами раскрылась Южная Котловина — темно-зеленое пятно, окруженное коричневыми склонами гор. Озеро среди темной массы растительности выглядело как нежная мякоть плода в грубой кожуре. В озеро впадало несколько устремлявшихся с гор ручьев.
А само оно имело форму груши, расширяющейся к востоку. Озеро оказалось гораздо больше, чем я предполагал, и занимало около тысячи гектаров. Но открытая водная гладь составляла не больше десятой части, да и на ней, словно причудливые иероглифы, виднелись камышовые островки. Я попытался запомнить, запечатлеть в уме карту озера, определить, можно ли по нему проплыть на лодке. Самое большое пространство открытой воды виднелось в верхней части, у впадения ручья. Впрочем, уже из формы и расположения озера было видно, что образовано оно в кратере вулкана и в свободных от камыша частях должно быть глубоким.