Все свершилось мгновенно: я получил удар по ноге концом удилища, лодка покачнулась, и только в воде я пришел в себя. Хорошо еще, что под водой я инстинктивно освободился от брюк. Всплыв и судорожно глотая воздух, я увидел рядом с собой майора с сержантом, второй держал под мышки первого.
— Что случилось?
— Унесла негодяйка удочку! — плачущим голосом ответил сержант, по его лицу капли воды катились, как слезы.
Напрасно ищу взглядом хоть какие — то следы снасти — тяжелый пластиковый прут вместе с большой ловушкой покоятся на глубине в семь метров, на самом дне кратера. Но как очутились в воде мои спутники?
— Майор хотел схватить удочку и упал в воду. Я знаю, что он не умеет плавать, и бросился его спасать.
Превосходно! Теперь мы все трое в воде. Больше всех казался огорченным майор. Я поддержал его, чтобы помочь сержанту, подтолкнул к борту лодки.
— Я виноват.
— Не вы, а я. Зачем мне надо было вставать на ноги, мог бы снять брюки сидя… А я складку не хотел мять!
— Вы же мне велели следить за удочкой, я ее должен был в руки взять.
— Я ее тоже не держал в руках, со мной то же самое случилось бы… Ну да что там разговаривать, лезьте в лодку!
— После вас, доктор.
— Я — то плавать умею, лезьте вы!
— Вы знаете, что я отвечаю за вас. Прошу вас сесть в лодку!
— Никуда я не полезу, пока не увижу, что вы вне опасности.
— Я во всем виноват, и вы хотите, чтобы я первым вылез из воды?
— Ну что мы спорим? Если б кто — нибудь на нас посмотрел, со смеху умер бы! Залезайте оба побыстрее, и мне будет легче забраться в лодку, когда вы оба будете в ней сидеть.
Наконец — то! Мы сидели в лодке, отдуваясь, мокрые и расстроенные.
— А со щукой что будет?
— У нее на некоторое время пропал аппетит, это уж точно.
— Я в этом не уверен, — сказал сержант. — Тут возможны разные варианты. Если она проглотила крючок, то в течение нескольких дней он растворится у нее в желудке, для этого желудочная кислота у нее достаточно крепка. Но если крючок застрял у нее в горле, дела ее хуже, она может погибнуть. А если ей удастся выплюнуть крючок, то она очень быстро забудет о нем. Самое же вероятное, крючок воткнулся ей в край пасти, в этом случае рана расширится, и она рано или поздно избавится от него.
— Хорошо бы так!
— Мы напрасно расстраиваемся, все равно делу не поможем.
— Удастся ли нам ее когда — нибудь поймать?
— Мы можем ее поймать через несколько минут… То есть могли бы, было б чем.
Я попросил сержанта нацепить на крючок последнюю мышку. Правда, у нас осталась лишь удочка для ловли окуней, но попытка не пытка, ведь может же быть, что щука жива и здорова! Итак, мы опустили в воду последнюю мышь, но щука на нее не польстилась. Майор принялся оплакивать потерянное снаряжение. Я успокоил его, что самое дорогое катушка, а она далеко не новая. Так как и я и сержант восприняли всю эту историю с юмором висельника, то и майор перестал терзаться.
На причале мы оделись, и тут только я вспомнил о потерянных в воде брюках! Ничего не поделаешь, я надел рубашку, повязал галстук, надел пиджак. Мои спутники посмеялись бы надо мной, но их удержало от смеха уважение и сочувствие.
— Не печальтесь, доктор, — утешил меня сержант, — в машине никто и не заметит, а мы вас подвезем к самой двери дома.
В машине действительно ничего не было заметно, да и пока мы доехали до лагеря, стало уже почти совсем темно. Беда в том, что мой пропуск остался вместе с брюками на дне озера! Майор и сержант предъявили свои пропуска, часовой протянул уже руку за моим, но, когда я сказал, что утопил его в озере, он отказался впустить меня в лагерь. Но как же так, ведь он меня знает в лицо, да и майор с сержантом могут удостоверить мою личность! Часовой сожалеет, но правило есть правило. Сколько ни кричал и ни ругался майор, ничего не помогло. Часовой был солдатом дисциплинированным, подчинялся приказам, без пропуска он не имеет права никого впускать на территорию лагеря, а о потере пропуска надо составить протокол. Явился начальник караула, но и он не мог мне помочь, сказал, что надо обратиться к Толстяку, единственному лицу, имеющему право выдавать пропуска. Только этого не хватало. Несколько телефонных звонков, и минут через пятнадцать пришел Толстяк.
— Что случилось с вашим пропуском?
— Упал в воду на рыбалке.
— Свидетели?
— Целых два, майор и сержант.
— Номер?
К счастью, я помнил номер. Назвал его.
— Ничего страшного, коллега, мы сейчас занесем все это в протокол, выпишем вам другой пропуск, и все. Пройдите со мной.