После войны коалиционные левоцентристские правительства взяли курс на ограничение политической и экономической деятельности церквей, воспринимавшихся ими как оплот реакции. По справедливому замечанию крупного венгерского историка и общественного деятеля консервативно-антифашистской ориентации убежденного католика Дюлы Секфю (в 1946–1948 года посла Венгрии в СССР), закостеневший в своей неизменности венгерский католицизм, которому не удалось сплотить против гитлеризма широкий фронт, не казался в новых условиях надежным партнером[143]. В результате антифеодальной аграрной реформы 1945 года, проводившейся под руководством министра земледелия коммуниста Имре Надя, католический клир безвозмездно лишился более 90 % своих земельных владений. Епископат воспринял это стоически. «Давайте помолимся за то, чтобы успехи новых владельцев смогли бы утешить служителей церкви, понесших утраты», – говорилось в послании к священнослужителям от 24 мая 1945 года[144]. Многочисленные школы, находившиеся в ведении церковной администрации, благотворительные учреждения, монастыри, служители церковных приходов лишились большей части средств к существованию в тот момент, когда в условиях послевоенной разрухи компенсировать утраты было совершенно нечем. К тому же летом 1946 года по обвинениям в пособничестве реакции было распущено большинство организаций светских католиков. Тем не менее ведущее положение церквей в управлении школьной системой сохранялось до лета 1948 года. До сентября 1949 года существовало обязательное обучение в школах основам религии. Довольно сильны были позиции церквей и в сфере массовой коммуникации – на церковные издания приходилось до 10 % общего тиража газет и журналов Венгрии. Попытки правительства ограничить влияние церквей в общественной и духовной жизни со временем стали вызывать все более сильное противодействие высших церковных иерархов.
В течение 1947–1948 годов успех во внутриполитической борьбе сопутствовал коммунистической партии. Хотя она получила на свободных парламентских выборах в ноябре 1945 года всего 17 % голосов, но с самого начала овладела ключевыми позициями в силовых структурах. Фактором, несомненно усиливавшим реальный политический вес ВКП, было покровительство со стороны Союзной контрольной комиссии во главе с маршалом К. Е. Ворошиловым, функционировавшей до подписания в 1947 года мирного договора с Венгрией. В этой комиссии однозначно задавали тон советские представители. Весной 1947 года коммунисты ловко использовали в борьбе за власть непомерно раздутое дело об антиреспубликанском заговоре, обвинив в причастности к нему группу руководящих деятелей наиболее влиятельной в стране партии мелких сельских хозяев и добившись в конце мая отставки премьер-министра Ференца Надя. Значительно укрепив свои позиции в новом правительстве, сформированном по итогам сопровождавшихся фальсификациями парламентских выборов в августе 1947 года, коммунисты предприняли решающее наступление на оппонентов. К концу зимы 1949 года из политической жизни Венгрии была полностью вытеснена оппозиция, установлена монопольная власть Венгерской партии трудящихся (ВПТ), образованной летом 1948 года в результате объединения компартии и левой социал-демократии. По мере перерастания режима антифашистской коалиции в коммунистическую диктатуру сталинского типа конфронтация между церковью и властью заметно усиливалась, что проявилось и в повышении градуса антицерковной риторики прокоммунистической прессы.
К концу 1948 года, когда позиции правых партий в венгерском парламенте были окончательно подорваны, именно католический епископат становится усилиями Миндсенти и его окружения самым мощным в стране центром антикоммунистической оппозиции. Это не могло не вызвать реакции властей, арестовавших кардинала 26 декабря 1948 года, сразу после большой рождественской службы в его эстергомской резиденции. Можно предположить, что вопрос об аресте кардинала был согласован со Сталиным, 16 декабря принявшим лидера венгерских коммунистов Ракоши в своей кремлевской резиденции – их встреча продолжалась более часа[145].
В феврале 1949 года кардинал Миндсенти предстал перед судом[146]. В традициях показательных процессов сталинских времен ему инкриминировались ложные обвинения – в попытках реставрации власти Габсбургов в Венгрии, шпионаже в пользу США и т. д. Однако в качестве оснований для выдвижения обвинений послужили не только вымышленные связи Миндсенти[147], но и его реальные контакты с американской миссией в Будапеште, а также уже упомянутые связи кардинала с окружением Отто Габсбурга в годы войны. На процессе, проходившем 3–8 февраля, было зачитано письмо Миндсенти американскому посланнику от 31 августа 1947 года, в котором содержалась просьба не возвращать правительству Венгрии важнейшей национальной реликвии, короны «святого Иштвана», попавшей в руки американцев на завершающем этапе войны, а отправить ее на хранение в Ватикан.
143
145
На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924–1953 годы). М., 2008. С. 513.
146
Этому предшествовал часовой прием Сталиным в своей кремлевской резиденции 8 января 1949 года деятелей ВПТ Э. Герё и М.Фаркаша, в ходе которого могли быть согласованы некоторые детали судебного процесса. См. там же. С. 514.
147
При фабрикации обвинительного заключения были использованы наработки советских спецслужб. Так, 15 января 1949 года министр внутренних дел СССР С. Н. Круглов передал в МИД СССР материалы допросов находившегося до августа 1948 года в советском плену хортистского генерала И.Уйсаси «для соответствующего использования содержащихся… сведений в ходе следствия и предстоящего суда над Миндсенти»: АВПР. Ф. 077. Оп. 29. Папка 137. Д. 55. Л. 14.