– Вот и хорошо! – отозвался на это князь Николас.
Алета заметила, что князь Миклош не стал принимать участия в споре.
После ужина Мизина великолепно играла на пианино. Алета с удовольствием слушала красивую венгерскую музыку и мелодии Иоганна Штрауса.
Она не заметила, что слегка покачивается под вальс «Голубой Дунай».
Князь Миклош смотрел на нее с таким выражением, которое заставило ее смутиться.
Когда, наконец, вечер подошел к концу, он проводил девушку до лестницы.
Мистер Хейвуд заканчивал разговор с князем Джозелом, и князь Миклош сказал так тихо, что его расслышала только Алета:
– Я так счастлив, что вы здесь! В вашем сияющем платье вы кажетесь не только частью фонтана, но и частью моего дома.
– Вы… вы мне льстите, – весело ответила Алета.
– Я говорю серьезно, – ответил князь. – Я не сомкну глаз всю ночь, и с нетерпением буду ожидать утра!
Он взглянул ей в глаза, и Алета не смогла отвести взгляда.
Поднимаясь по лестнице вместе с мистером Хейвудом, она снова и снова говорила себе, что не должна воспринимать слова князя всерьез.
Он всего лишь очень романтичен, – а кто не романтичен в Венгрии?
Глава 6
Одеваясь к ужину, Алета думала, что сегодняшний день был лучшим в ее жизни.
Сразу же после завтрака они ездили на новых, только что приведенных в конюшни лошадях.
Они были не так хороши, как те, которых князь отказался продать, но большинство из них были молодыми и обладали великолепными задатками.
По выражению лица мистера Хейвуда Алета догадалась, что он был более чем доволен теми скакунами, которых доставил князь.
Когда они ехали верхом, Алета неизменно оказывалась возле Миклоша.
Мистер Хейвуд ездил сам по себе, внезапно заставляя лошадь брать барьеры, чтобы испытать ее.
Он мог внезапно сорваться в галоп, а потом вернуться еще более довольным, чем раньше.
– Это безнадежная затея, – сказала Алета князю Миклошу после полудня. – Мой дедушка, похоже, не может решить, какая из лошадей лучше.
Князь рассмеялся:
– Уверяю вас, мы просто мечтаем продать тех лошадей, которые не нужны нам самим.
– Вот в чем все дело! – отозвалась Алета. – Вы, просто жадина!
– Я, жадина не только в том, что касается лошадей.
При этих словах князь посмотрел на девушку с тем самым выражением, к которому она уже начала привыкать.
Всякий раз, увидев это выражение, она чувствовала некую дрожь в груди.
Алета уже поняла, что с князем ей не просто интересно – ей нравилось быть рядом с ним.
«Когда я вернусь домой, – думала она, – я никогда уже больше не увижу его, так что бессмысленно позволять себе такие чувства!»
Но и подавить их она не могла.
Она прекрасно понимала, что ее сердце замирает, когда князь делает ей комплимент.
– Вы слишком хороши для того, чтобы быть настоящей! – говорил он. – С того самого момента, как я встретил вас, я не могу поверить, что вы настоящая.
– Однажды мой отец сказал, что если короля уколоть, у него пойдет кровь, а значит, это живой человек.
Она ожидала от князя остроумного ответа, но вместо этого он смотрел куда-то в сторону.
Бросив на него удивленный взгляд, Алета инстинктивно поняла, что он хочет сказать, что мечтает поцеловать ее.
Эта мысль совсем не шокировала ее.
Она совсем не чувствовала брезгливости, которую испытывала, когда барон говорил о ее губах.
«Должно быть, это очень приятно, когда венгр целует тебя в Венгрии, – подумала она, – приятно и романтично».
Снова посмотрев на князя, она поняла, что он догадался о ее мыслях.
Какое-то мгновение они смотрели друг на друга.
– Думаю, вы понимаете, какие муки вы мне причиняете, – сказал он. – Чем быстрее вы вернетесь в Англию, тем будет лучше!
Он говорил так яростно, что Алета изумленно поглядела на него.
Не сказав больше ни слова, он развернул лошадь и пустил ее галопом по направлению ко дворцу.
Через несколько секунд. Алета поскакала за ним.
Он не останавливался до тех пор, пока не достиг входа в конюшни. Там он подождал девушку.
Когда Алета оказалась рядом, князь произнес:
– Простите меня! Иногда вы мучаете меня сверх меры!
Алета потрясенно смотрела на него.
Заметив, что она не понимает, о чем он говорит, князь мягко произнес:
– Забудьте меня! Я хочу, чтобы вам было весело, и подозреваю, что ваш дедушка уже сделал выбор. Вскоре вы покинете Венгрию.
– Но у меня останутся… ваши лошади, чтобы… напоминать мне о… о вашей прекрасной стране, – ответила Алета.
Ей хотелось сказать: «чтобы напоминать мне о вас», но она сочла это слишком интимным.
Словно догадавшись о ее мыслях, он протянул руку.
Немного помедлив, Алета сняла перчатку и подала ему свою руку.
Коснувшись его обнаженной кожи, она почувствовала нечто подобное удару молнии.
И когда князь снял шляпу и наклонился, чтобы поцеловать руку Алеты, она поняла, что любит его.
Она никогда не думала об этом и совсем не ожидала возникновения этого чувства.
И все же, когда любовь заполнила все ее существо, она поняла, что всегда мечтала испытать это чувство с мужчиной своей мечты.
А ведь князь был именно таким мужчиной!
Она не понимала, почему не осознала этого еще тогда, когда они говорили на террасе королевского дворца.
«Я… люблю тебя! Я люблю тебя!» – хотелось сказать ей.
Когда Алета почувствовала на своей мягкой коже твердость его губ, ее пальцы задрожали.
Он заметил это и, подняв голову, взглянул на девушку.
Она очень удивилась, заметив в его глазах не обожание, а невыносимую боль.
Это было непонятно.
Князь отпустил ее руку, надел шляпу и первым въехал во двор конюшен.
Потрясенная, Алета последовала за ним.
Мистер Хейвуд говорил с Хевицем.
Алета поняла, что они обсуждают стоимость дюжины лошадей, которых водил вокруг них грум.
Безо всякой помощи девушка соскользнула с седла и пошла к замку.
Она надеялась (и не могла избежать этих мыслей), что князь Миклош пойдет следом.
Однако она заметила, что, спешившись, он присоединился к мистеру Хейвуду.
Поднимаясь в спальню, чтобы переодеться, Алета пыталась догадаться о причине его странного поведения.
Ей показалось, что она знает ответ, но только не желает признавать этого.
Все ее существо избегало того, что, как она подозревала, было правдой.
Чтобы успокоиться, Алета твердила себе, что красивые и романтические венгры непредсказуемы.
Разве могло быть иначе?
Девушка не стала переодеваться и спускаться вниз.
Она подумала, что все приглашенные дамы соберутся в одной из красивых гостиных, и поняла, что не сможет поддерживать легкую беседу – ведь каждой клеточкой своего тела она рвалась к князю.
Поэтому Алета сняла амазонку, разделась и легла в постель.
– Я разбужу вас пораньше, чтобы вам хватило времени на ванну, фрейлейн, – пообещала горничная.
Сделав реверанс, она вышла.
Про себя Алета отметила, что, считайся она дочерью своего отца, реверанс был бы гораздо глубже.
Да и экономка делала бы реверанс вместо того, чтобы просто кивнуть головой.
Алета вовсе не мечтала о подобном раболепии, и все же это подтверждало то, что она уже знала.
Существовала огромная разница между дочерью герцога и внучкой человека, который не мог позволить себе купить своих собственных лошадей.
Ей нужно было всего лишь встретиться с отцом князя и другими членами его семьи, чтобы понять, как они горды.
Алете пришлось признать, что ее отец очень походил на них, однако в Англии это было не так заметно, как в Венгрии.
Когда князь с гостями проезжал мимо возвращавшихся с полей крестьян, то женщины приседали, а мужчины снимали шляпы и низко кланялись.