Бывали дни, когда его привычное задумчивое настроение сменялось радостным, тогда он мог часами рассказывать забавные случаи времен его школьных лет и службы, а благодарная слушательница весело смеялась, иногда до слез.
- А знаешь такую песню?
- Какую?
- Там поется о желтой подводной лодке.
- О желтой подводной лодке?
- Да, такой же желтой, как те цветки, что растут у нас под ногами. А ещё о том, как хорошо в тех краях, где небо всегда голубое, ярко светит солнце, а зеленые волны разлетаются о высокий борт.
Она не знала этой песни, и ему пришлось спеть.
С тех пор они частенько вспоминали эту нехитрую мелодию и, смеясь, мурлыкали её себе под нос, часами щурясь от солнечных бликов на узком зеркале реки.
Однажды, когда она в очередной раз сидела на скамейке, рассматривая пушистые желтые головки одуванчиков, он, как всегда неслышно, подошел, присел рядом и очень долго молчал.
- Почему ты молчишь? Что-то случилось?
- Знаешь… Я собираюсь уйти в плаванье.
- Что? В плаванье? О чем ты? Ты возвращаешься на службу?
- Я… Не могу тебе пока сказать. Но я бы очень хотел, чтобы ты отправилась со мной.
- С тобой?
- Да, со мной. Мы отправимся в плаванье на нашей желтой подводной лодке туда, где небо всегда голубое, солнце ярко светит, а волны с плеском разбиваются о борт.
- Когда?
- Скоро.
Она весело рассмеялась, ведь так забавно в самом деле плыть, не зная куда и зачем, на желтой подводной лодке. И только смотреть и смотреть до рези в глазах на яркое солнце и сверкающие гребни волн…
Шло время, и забылась как-то сама собой та шутка о подводной лодке, забылись желтые одуванчики. Лето прошло и снова наступила осень, за ней - холодная зима. Реку сковал мутный лед, и уже не играли на водной глади солнечные блики, а только поднимался к белесому небу тонкими струйками прозрачный, дрожащий пар. Вскоре за зимой пришла весна, таял снег, на реке появились ржавые пятна наслуда.
- Так когда же мы отправляемся в плаванье? – спросила она однажды.
- Завтра.
Она рассмеялась и взглянула в его светло-серые глаза, прищуренные от яркого солнца, и их выражение, холодное и серьезное, почему-то напугало её.
- Завтра?
- Завтра.
- Быть может, лучше расскажешь о море?
И он рассказывал о море, а она смеялась и, глядя на его лицо, плела нехитрый венок из желтых одуванчиков. Когда солнце уже склонилось за зубчатые горы многоэтажек и настало время прощаться до следующего дня, он как-то по-особенному долго смотрел на неё печальным взглядом, а потом, не сказав ни слова, медленно побрел прочь по ивовой аллее.
Теплый майский ветер подхватил один цветок и сбросил его со скамьи на землю, тогда, придерживая подол клетчатого платья, молодая женщина склонилась и со вздохом подняла его. Последний.
Закончив венок, она ещё долго смотрела на ярко-желтые одуванчики и о чем-то думала.
В тот вечер она прождала несколько часов, но он не пришел. Она звонила ему – он не отвечал. Она ждала его и в следующий вечер, и через неделю, и через месяц…
Как жаль, что она слишком поздно узнала о том, что он никогда не был военным, что не было никогда товарищей по службе, не было той роковой аварии, а была только желтая подводная лодка, было бездонное голубое небо, которое манило год за годом, день за днем. Были белые стены больницы и годы долгого, тяжелого лечения.
Женщина поднялась со скамьи и, подойдя к самой воде, бросила венок из одуванчиков в реку. Да, это было здесь. Тот самый мост, последний шаг и волны, напоминающие о море.
Она смахнула со щеки слезу и, отвернувшись от реки, торопливо направилась прочь.