— Может, кому и любо казаться бедовым, да только так и перестараться немудрено, — вмешался в разговор второй. — Тут уж ни гостем не быть, ни соседом. Дай Бог в путниках уцелеть.
Чужак усмехнулся, и им сделалось сразу неловко за прозвучавшую угрозу. По черной тяжести его взгляда они прочитали, что, если и есть на свете такая угроза, что может — не испугать его, нет, а хотя бы — не рассмешить и не оскорбить, ей все равно не сравниться с той, чьи следы, как дыханье усталости, принес он сюда в самом себе, в своих глазах, в бледном лике, в голосе и руках, в холодном своем спокойствии, в весомости выпуклой тени, что свернулась пятном под их ногами и, словно печатью, уже метила эту землю, пахнущую сладким безвременьем и прибрежным илом бесноватой реки.
«Нет, — подумала женщина. — Шел он не к нам. Он не задержится здесь. Здесь ему нечего делать. Если, конечно, шел он куда-то еще, а не к склепам…»
Незнакомец медленно огляделся, пожал плечами и произнес:
— Дичь, ягоды да вода… На троих маловато.
Те двое разом посмотрели на коня и вьюки, привязанные к его хребту, а тот, кому принадлежала женщина, сглотнул слюну и спросил:
— Вроде как что предлагаешь?.. Вроде как право хочешь купить?
Чужак опять ухмыльнулся, не разжимая губ, и повторил:
— Право? На что оно мне! Ваших прав нам хватит с лихвой.
— С лихвой только смерть да похмелье приходят, — хмуро сказал второй и, сверкнув зубами, шагнул было вперед, но как-то вяло, нетвердо, так что первый его одернул:
— Погоди. Дай высказаться человеку. Пока что он так ничего и не сподобился предложить, от чего бы мы смогли хотя бы отказаться.
— От его слов скулы сводит. А вовсе смолчать, как то гостю положено, теперь уж ему поздновато.
— Подождем, — сказал первый. — Из вежливости.
— Делим поровну, — сказал незнакомец. — Два мешка. Ну, как вам такое предложение?
Они переглянулись, и тот, чья женщина пряталась в хадзаре, притворился, что не понял взгляда приятеля, и, пока поводил лопатками и делал вид, что рассматривает ружье, убеждал себя: «Дело не в продаже. Рано или поздно это. должно было случиться. Мы не продаем и не продаемся. Просто делимся с ним землей, а он взамен делится семенами. Только и всего. Все равно что столковываться о взаимной услуге. Лучше уж так, чем…» Не додумав до конца, он сказал:
— Два мешка на четверых. Я правильно понял? По полмешка на каждого, считая… всех. Такое твое предложение?
— Если оно тебе по душе, — кивнул незнакомец.
И тогда тот, кто помладше, сказал:
— Надо бы и меня спросить. Как-никак, а я здесь тоже решаю. Или кто сомневается?
Его приятель нахмурился и подумал: «Все еще надобно убеждать себя в том, что он тоже мужчина. И убийство тому не помогло».
— Нет, — сказал он вслух. — Говори.
Друг перевел взгляд на чужака, встретился с ним глазами, задержался в них и начал багроветь скулами. Потом глухо, словно в себя, сказал:
— Пусть не считает, что это навсегда. Покамест пусть будет на время.
— Не гость и не сосед? — уточнил старший.
— Вроде совсем и не гость уже, но еще не сосед, — пояснил незнакомец. — Вот он о чем. Верно?
— Верно, — сказал младший. — Почти что никто. Потом распорядился:
— Ружье оставишь у меня.
— Не пойдет, — сказал незнакомец. — С ним я не расставался с тех пор, как перестал быть мальчишкой. Случилось это лет на десять раньше, чем ты появился на свет.
— Хорошо, — сказал старший и, пресекая возражения, предостерегающе поднял руку. — Не гость, не сосед и не пленник. Это можно. Это правильно. И делишься порохом.
Младший сердито потупился, развернулся на пятках и двинулся к дому.
— Тоской обиженный, — сказал незнакомец.
Старший вздрогнул, помешкал и исподлобья бросил на него угрюмый взгляд:
— С чего ты взял?
— С того, что друга ему недостаточно. Еще и враг нужен… Чужак тихонько щелкнул языком, и конь послушно подошел, склонив голову. Сняв с седельной луки толстый хурджин[2], незнакомец молча протянул его старшему, и сквозь потертую кожу тот услыхал пьянящий запах чурека и кислый сырный дух. У него сладко засосало под ложечкой, но ни хурджина, ни бурдюка он в руки не принял:
— Негоже так.
Спорить чужак не стал, и они зашагали к дому. Навстречу им уже шел младший с охапкой сена в руках. Небо ухнуло громом, и в тот же миг незнакомец ступил на порог.