В Армении
Их было несколько на площади у храма
В сожженном турками армянском городке
На красной мостовой, как мраморная драма,
Застыли беглецы, поникшие в тоске.
Там больше не грозит им наглый бич османа,
Но сразу оживить замученных нельзя…
Им все мерещится из горного тумана
Турецкое «алла», пугая и грозя.
Вот в чёрном женщина оплакивает мужа.
В горах, где прятались, как призраки, они,
В плечо он ранен был. А холод, дождь и стужа
Сожгли последние трепещущие дни…
И вот на площади он умер. Поглядите!
Шьёт саван женщина на каменном полу,
Из дивных кос своих серебряные нити
Вдевает медленно в холодную иглу.
Давно ль, красавица, чернели косы эти?
Давно ли дом твой цвел, храня семьи добро?
Но больше нет его… В лохмотьях плачут дети,
И только в волосах сияет серебро…
Аполлон Коринфский{4}
К великой годовщине
19.07.1914 — 19.07.1916.
Она уже близка — вторая годовщина
Того святого дня, когда родной народ
Грудь к груди встретился с насильем чужанина,
Ворвавшегося к нам лавиною невзгод,
В надежде сокрушить славянства исполина
В Четырнадцатый год.
О, этот грозный год кровавого разгула,
Год, в летопись веков преступною рукой
Внесенный, год — когда «доверье обманула
Ложь, возведенная в культуры высший строй»,
Год адских кононад немолкнущего гула,
Год жертв неслыханных, год бури боевой!..
День девятнадцатого июля рокового
Навеки в памяти всех стран и всех племен;
Он, гранью новой став на рубеже былого,
Судьбы Европы всей решить был обречен —
В расчетах дерзостных вождя слепцов слепого,
Кем меч коварно был над миром занесен.
И он разбил весь мир на два враждебных стана:
Поработители, предатели, рабы —
В одном, над кратером дремавшего вулкана
Справляющие пир губительной борьбы;
В другом — соратники славянского титана,
Борцы за свет свобод, за лучшия судьбы…
Четырнадцатый год — он только был предтечей
Преемников своих: судеб он не решил.
В Пятнадцатом — с его ожесточенной сечей —
Уравновесилась готовность ратных сил;
Но сколько он нанес народам всем увечий,
Как много вырыл он безвременных могил!..
Был враг наш опьянен обманчивым успехом,
Доставшимся ему ценою чести всей, —
Позорною ценой, — всех преступлений эхом
Успех отозвался с привисленских полей,
С лесных литовских пущ, — ударил по доспехам
И в грудь, и в тыл ему налет богатырей.
Они воспрянули по всем кровавым нивам
Пошли они вперед, как буйный ураган,
Вся мощь родных Добрынь в них хлынула разливом
На хищников-врагов тысячеверстный стан,
Везде кладя предел их замыслам кичливым,
Им всюду нанося глубоких язвы ран…
Ты, год Шестнадцатый, ты вынесешь решенье,
Желанный дашь исход разладу двух миров,
Ты истощишь в конец безумства исступленья,
Ты гидру зла спалишь огнем своих громов,
Ты — год возмездия за дерзость преступленья,
За беспримерные жестокости врагов!..
Да, год возмездия!.. Оно уже настало,
О нем уже гремел победный вешний гром,
Июньская гроза врасплох врага застала,
Прозимовавшего на фронте боевом…
Наш древний Святогор лишь приподнял забрало
Да крепче на чело надвинул свой шелом, —
И он уже нашел земли родимой тягу,
И бросил он ее с размаху на врага,
Дерзнувшего хулить сынов Руси отвагу,
Покинувших уют родного очага
И плоть и кровь свою несущих в жертву благу
Всех, для кого не жизнь — отчизна дорога…
Наш Святогор-народ, в невзгодах закаленный,
Со славой завершит страны великий путь, —
В нем дух окреп в боях, всей мощью ополченной
Вздохнула в дни скорбей его живая грудь,
И он пошел вперед, страданьем искупленный,
И вновь его назад с дороги не свернуть.