Проездила 5 дней. Израсходовала 20 рублей.
Написала в областную прокуратуру. Через две недели получила телеграмму. Из Бахбахты. Срочную. Главбух приглашал ее для оформления акта. Анна обрадовалась, хотя и не совсем поняла: зачем ей-то снова ехать, выслали бы по почте...
Заняла у соседей деньги, закутала потеплее грудную дочку, ибо на дворе уже был декабрь, уже был мороз и снег, и в пятый раз поехала.
Гречкин на акте поставил: «не связано с производством». «А печать?» — попросила Анна. «Не надо»,— ответил он. Заночевала она снова у родных мужа, те велели ей обязательно заверить документ печатью. Три дня просила она Гречкина об этом, тот отвечал: «Не надо. Так примут».
Проездила 6 дней. Израсходовала 20 рублей.
В райисполкоме акт без печати не приняли.
Прошу прощения у читателей за то, что излагал каждую поездку Анны Доронговой в отдельности — это длинно и утомительно, как сама дорога. Но это, во-первых, нужно для сути дела. А во-вторых, подумайте: читать утомительно, а каково же было Анне ездить.
Надо сказать, что в принципе и начальник ДСУ-49 Д. Пак, и главный инженер А. Гречкин относятся к бюрократизму как к явлению отрицательно. Ни тот, ни другой не скажет с трибуны: «Я — махровый бюрократ и горжусь этим». Они смеются, когда, скажем, Райкин высмеивает чинуш. Они «за» генеральную линию нашей жизни и хорошо знают, против чего надо бороться.
Но борьба с бюрократизмом — это не столько то, что ты об этом думаешь, сколько то, что ты для этого делаешь. Итоги деяний Пака и Гречкина таковы: женщина с грудным ребенком на руках исколесила впустую на автобусах и попутных машинах свыше двух тысяч километров. Лето сменило осень, потом пришла зима, девочка за это время стала втрое старше. И неизвестно, сколько бы все это длилось, если бы на защиту женщины решительно не встала областная прокуратура.
Первым делом прокуратура запросила управление «Каздорстрой» и обком профсоюза, что известно им об обстоятельствах гибели Эйберса. Выяснилось, что никто ничего вообще не слышал об этом случае. А ведь руководители ДСУ обязаны были в тот же день сообщить о ЧП!
Они попросту скрыли этот факт.
Против Пака и Гречкина было возбуждено уголовное дело по статье 145 УК Казахской ССР.
«Бездействие власти, то есть невыполнение должностным лицом служебных обязанностей,— говорится в статье,— причинившее существенный вред государству или общественным интересам, либо правам и охраняемым законом интересам граждан, а равно халатное отношение к службе, то есть неправильное или несвоевременное исполнение служебных обязанностей, вследствие небрежности, недобросовестности или легкомысленного отношения к требованиям службы, повлекшее такие же последствия, — наказываются исправительными работами на срок до одного года или лишением свободы на срок до трех лет».
ДСУ залихорадило. Пак написал объяснение: «26 августа на погрузку камышитовых матов были посланы рабочие Котов В. Г. и Эйберс А. П. Закончив работу, вечером, доехав до поселка Или, выпили вдвоем пол-литра. Котов поехал сопровождать груз до центральной усадьбы ДСУ-49, а тот бросил груз...» Пересев на попутную машину, как пишет Пак, пьяный Эйберс «выпал из кузова». И далее: «Он несколько раз выходил на строительство жилых домов в пьяном виде. Неоднократное мое предупреждение не воздействовало на него, вследствие чего произошел несчастный случай...»
То же самое, почти слово в слово, написал и Гречкин. Грузчик Котов и тракторист Маковский подтвердили на следствии: да, Эйберс пил, причем был инициатором выпивки — сам бегал в магазин за водкой.
Но вот странно — медицинская экспертиза установила: Эйберс был трезв. То же самое показали и водитель попутного грузовика, на который пересел рабочий, и шофер встречной машины — виновник аварии. Следователь прокуратуры Н. Мысекеев выяснил, что на погрузку ездил еще и четвертый человек — тракторист Волков, которого никто в объяснениях не упоминал.
— Никто не пил,— сказал Волков на следствии.— И разговора об этом не заводили. Кстати, возвращались мы поздно вечером, все магазины были давно закрыты. По дороге Эйберс сказал, что у него очень болит спина, ехать на тракторе еще долго, а ему на работу завтра с утра. Он попросил разрешения пересесть на попутную. Маковский, его тракторист, с удовольствием отпустил, потому что вдвоем в маленькой кабине сидеть тесно. Я и Федоров тем более не возражали...