Враг, опомнившись, подтягивает силы из нового города, где в основном разместились немецкие и румынские части. Вот уже рота Шевченко остановлена у курортной поликлиники. Вот уже остановлены и чекисты Литовчука, которые должны захватить гестапо.
А. Лаврухин: «Мы вышли на улицу Гоголя, здесь, напротив ресторана «Золотой пляж», в бывшем санатории РККА, за железным забором и разместилось гестапо, подошли к нему с четырех сторон, послышался лай собак, нас встретил огонь из дзотов. «Полундра, вперед!». Моряки кинулись на ворота, тут же и повисли, убитые. Несколько человек все-таки пробились на территорию, завязалась рукопашная. И тут открыл огонь с чердака немецкий пулемет. Уже стало светать, и мы, понеся большие потери, отошли и заняли оборону, чтобы удержать плацдарм до высадки следующего, основного десанта».
Так они дрались, врукопашную отбирая пяди и крохи.
Им сказали — занять на берегу плацдарм, а они освободили Евпаторию. К десяти часам утра весь старый город был в их руках. Хотя к этому времени немцы уже имели более чем пятикратный перевес в живой силе и подавляющее превосходство в технике.
То есть моряки дрались — один против пятерых.
Восстанавливая сейчас до часов, до минут, до каждой человеческой жизни все то, что произошло в начале 1942 года на евпаторийском берегу, я думаю: может быть, когда-нибудь и всю войну, от первой ее минуты и до последней, восстановят — по крохам, по эпизодам, по каждому метру отданной, а потом возвращенной земли; и не будут забыты или утрачены ни одно мгновенье войны, ни одна живая душа, ни одна судьба. Ведь это такое нравственное наследие, такое наше духовное богатство!
Я знаю, это невозможно.
А все-таки на их улице праздник был.
«Наша рота пошла влево по берегу, через какой-то сквер. Попали во двор, где находилось много женщин и детей, они буквально повисли на бойцах, целуя всех. С трудом высвободились из объятий». (Н. Шевченко).
«…Удалось укрыться в библиотеке, и оттуда с пулеметом в руках вел бой. Здесь встретил евпаторийского мальчика с винтовкой, он хотел помогать, но его ранили в глаз. Мальчика отослал на перевязку». (В. Щелыкальнов).
В гостинице «Крым» расположился штаб батальона во главе с капитаном Бузиновым. Уже увидели в городе и, конечно, сразу узнали двухметрового гиганта, председателя горисполкома Цыпкина. И он узнавал людей, кричал женщинам:
— Девочки, мы вам свежие газеты привезли!
Общее настроение передалось даже в море, на корабли.
«Связной доложил, что бои идут на улицах старого города и что нашему десанту помогает население, что появились газеты, листовки. Кто организовал евпаторийцев на защиту города, нам тогда было неизвестно, но мы почувствовали какое-то воодушевление, что мы не одни». (А. Федотов, гидроакустик).
На улице Красноармейской в доме № 14 в помещении бывшей гимназии жители организовали госпиталь. На этой же улице в доме № 45 жила (и ныне здравствует) Анна Васильевна Пампу. Когда она примчалась (именно примчалась — город освобождают!) в госпиталь, там уже хлопотала хирург Елена Антоновна Боровская (до войны — хирург санатория), жители несли бинты, лекарства, простыни, подушки.
«Туда потом подошли еще Галя Скляр — бывшая медсестра санатория, Карпенко Соня, Таська Казакова, Оля Кулешова с матерью, Марк Чевке. …Кулешовых потом, и мать и дочку, немцы расстреляли за помощь матросам, Марка Чевке тоже расстреляли, да в общем человека три только и спаслись. Я вижу, не нужна здесь. Побежала на пристань, стреляют кругом. Снег вдруг выпал. По дороге мне Фатенко безногий попался, иди, говорит, переоденься, ты что. Я, правда, как мишень, вернулась, на черное пальто белый халат накинула — сестры, она в грязелечебнице работала. Опять бегу, стреляют, на дороге лошади валяются, немцы убитые.
На пристани я взяла подводу, повезла тяжелораненых в госпиталь, не в наш, нет, а в городской. Ну, и там немножко помогала: подушку поправить, с ложечки покормить. Харчи у моряков свои. Ну, правда, очень тяжелые были моряки — кто без ног, у кого руки перебиты, у двоих челюсти были снесены… Мне их командир потом сказал: иди домой, здесь помощников пока хватает, а завтра с утра приходи. А я уже слышала от раненых, что завтра второй десант будет — главный…».