И шапка по кругу тоже была брошена дважды.
Писатель Сергей Смирнов вел по телевидению знаменитый альманах «Подвиг». 4 октября он всю передачу посвятил Маринеско, а в конце сказал напрямую: Герой тяжело болен и нуждается не только в моральной, но и материальной поддержке…
Всколыхнулась буквально вся страна. Со всех концов в Ленинград хлынули переводы. Каждый день масса переводов, часто по три, по пять рублей (слали и студенты, и пенсионеры) — для сберкассы это работа трудоемкая. Работники сберкассы на Невском — в центре — вначале отказывались даже оформлять. Им объяснили потом, в чем дело.
Валентина Александровна смогла теперь уволиться с работы, для нее поставили в палате кровать рядом. Они были неразлучны.
Жить ему оставалось считанные дни.
Умер, а переводы шли.
…А второй раз скидывались — на этот памятник.
1988 г.
Забвение
После публикации очерка «Памятник» на редакцию обрушился поток телеграмм, звонков, писем. Пишут от имени павших и тех, кто не дожил до наших дней. «Спасибо и низкий поклон вам от родных и близких Магомета Гаджиева. Читал об Александре Ивановиче и — слезы на глазах, вспоминал брата. Он, командир дивизиона подводных лодок Северного флота, не оставался на берегу, все рвался в море. И ушел из жизни, будто нарочно искал гибель. Я его хорошо понимал: отец наш был в ссылке, и на Магомете лежала тень врага народа. Спасибо адмиралу Головко и Виноградову, в самые трудные дни они приходили Магомету на помощь. Мне бесконечно жаль и отца моего. К нему благодаря А. Головко в ссылку ездил юрист Северного флота, чтобы сообщить, что его сыну посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Отец это потрясающее известие пережил всего шестнадцать дней. Б. Гаджиев, бывший юнга-подводник, учитель истории, г. Буйнакск».
«В печальной и трагической истории Маринеско как в капле воды отразились трагедии и фальшь жизни, в которой чтили липовых героев (Брежнева, Рашидова и других), травили и преследовали истинных героев. А. Анучкин-Тимофеев. Москва». «В те годы, в военные, между нами, летчиками, имя подводника Маринеско было надеждой на победу. Потрясен судьбой этого человека. Боже мой, что же в нашей стране делается с людьми, с народом. В. Огородников. Новосибирск».
А. Шаборовский из Свердловска и А. Кудревский из Киева прислали одинаковые письма: «История с Маринеско — наш национальный позор».
И тяжелые вопросы: «Доколе же России верные сыны будут на положении дворовых? Б. Заброда. Баку». «Товарищи! Что же происходит? Где мы живем?! Если не защитим героев, не поставим на место преследователей, с кем же мы дальше жить будем? Ю. Мандель. Ленинград». «И это продолжается во время перестройки? Как далеко мы зашли в нашей безнравственности! Иван Шандриков, полковник запаса. Харьков».
«Надругательство», «осквернение», «вандализм», «глумление», «святотатство» — все это адресовано конкретным виновникам. «Я прослужил на атомных подводных лодках 14 лет. Знаю, что в плавсоставе практически все считают Александра Маринеско самым выдающимся подводником 2-й мировой войны. Безнравственные и политически неграмотные действия лиепайских политработников, на чьих плечах погоны морских офицеров, нанесли глубокое оскорбление всем павшим и оставшимся в живых… Ночью, в темноте, как воры! Как будто ожил 37-й год. Воспримут ли теперь молодые матросы и офицеры слова о чести и долге перед Родиной из их уст? Л. Кучеров, капитан-лейтенант запаса. Воронеж». «Сочувствую, скорблю, сопереживаю. Товарищи начальники Советского ВМФ! Смойте это позорное пятно с чести и многовековой славы российского флота — воздайте по заслугам Герою. Д. Крупко. Караганда».
Судьба Александра Ивановича Маринеско — увы, не частный случай. «Стыдно и больно, горько и обидно за Отечество. Мы вполне заслуживаем звания Иванов, не помнящих родства! Случившееся в Лиепае не просто надругательство над памятью о тех, кто воевал. Это демонстрация силы сторонников той системы, что исковеркала жизнь Маринеско и многих миллионов людей».
Система. Вот ее невидимые постороннему взору пружины, ее пресс, далеко не самый тяжелый, поскольку речь идет о последовательном уничтожении лишь памяти. То есть о забвении, а не прижизненной судьбе.
Александр Крон, писатель-маринист, прекрасно знающий и любящий флот, в 1960 году приехал на сбор ветеранов-подводников. Маринеско встречали восторженно, как ни одного Героя. Крон написал репортаж и впервые обнародовал имя.