А. Петрашевич, сержант милиции, набрал номер военкомата. «Я позвонил дежурившей женщине, фамилии которой я не знаю. Она сказала, что я звоню не туда, а надо в 4-е отделение. Перезвонил прапорщику Каранькову. Обнаружен снаряд, и там стоит инженер. Он сказал, чтобы я поехал и сам разобрался. Я ответил ему, что я не сапер. Тогда он сказал, что саперы могут приехать и через три дня. Он еще сказал, что сообщит саперам…». (Из уголовного дела.)
Из райцентра до деревни езды пятнадцать минут.
Час простоял инженер, два часа. Мимо проходили колхозники, он попросил зайти в бухгалтерию, к Тамаре — жене, пусть она еще раз позвонит. Позвонила.
А. Петрашевич: «Я ответил, что сообщено в военкомат, и они обещали вызвать саперов. После этого я опять позвонил в военкомат и спросил прапорщика Каранькова, вызвал ли он саперов. Он ответил, что сообщит в воинскую часть, и спросил, на кого писать сообщение об обнаруженном снаряде. Так как фамилию инженера я не знал, то сказал, чтобы он написал на мою фамилию». (Из уголовного дела).
День шел к концу, была к тому же пятница, в военкомате никакого сообщения саперам писать не стали.
Инженер Лагойко все стоял возле снаряда. Уже стало темнеть — все стоял.
Минули суббота, воскресенье. Только в понедельник 15 октября военкомат составил для войсковой части сообщение о снаряде. Точнее — заявку на разминирование. Но в этот день не оказалось на работе машинистки, некому было отпечатать.
Во вторник, 16 октября, заявка была отпечатана, но некому было ее подписать: все офицеры уехали на занятия по командирской подготовке.
В среду, 17 октября, и. о. райвоенкома А. Навроцкий (военком был в отпуске) заявку на разминирование подписал, и она была отправлена в войсковую часть. Одновременно было отправлено письмо обратно в милицию с распоряжением срочно выставить возле снаряда оцепление. От военкома до милиции — четыреста с небольшим метров, ходьбы — около пяти минут. Военкомат отправил письмо почтой. Оно пришло в милицию через пять дней — 22 октября. Начальник милиции М. Зарубов переправил письмо участковому Лагойко (однофамилец колхозного инженера, здесь Лагоек много) с резолюцией: для исполнения. Секретарь положила распоряжение в папку на имя участкового, там бумага и забылась, поскольку сам участковый был в отпуске.
В войсковую часть депеша из военкомата пришла пораньше, чем в милицию, — 19-го. Много времени было упущено. Однако и 19-го еще не все было потеряно. Но 19-го опять оказалась пятница, опять был конец недели, заявку не зарегистрировали, командиру части не показали, ее перекинули в инженерный отдел, там она затерялась.
До исполнителей — до саперов бумага так и не дошла.
Колхозный инженер Леонид Лагойко охранял снаряд четыре часа. Когда стемнело — понял: никто не придет.
Если вы, читатель, приготовились сочувствовать ему, — то не спешите. Начнем с того, что он стоял за зарплату. Вы можете возразить: колхозный инженер по технике безопасности получает зарплату не за это, ситуация никак не связана с производством. Да нет, и за это идут ему деньги. Леонида Лагойко приглашали и в Могилев, и в Минск на курсы повышения квалификации, которые проводил обком профсоюзов. Там все инженеры получали подробный инструктаж — в каких случаях как поступать при обнаружении опасных находок, разбирались конкретные случаи, когда при уборке урожая находили снаряды, мины, бомбы.
Не зря Лагойко вызывали, бои здесь шли жестокие — «Бобруйский котел» известен. Пять рубежей немецкой обороны, один из них — третий — как раз проходил здесь, в районе Столпищ: проволочные заграждения, доты, дзоты, минные поля. Землю начинили снарядами и бомбами плотно и надолго.
К слову сказать, Лагойко в армии был командиром танка. Потом работал в ДОСААФе, в школе технического вооружения. Что к чему — знал, и вовсе не обязательно было выстаивать ему возле снаряда. Проще было запереть в сарае, амбаре, железном ящике — изолировать.
Когда стемнело, мимо проходил пустой председательский «газик». Леонид повез снаряд к правлению и там, у порога, бросил его в цветочную клумбу. В кабинете Солоновича горел свет.
— Может, Панфилычу покажем? — шофер кивнул на председательское окно.
— Да не, не надо.
— Давай тогда в лес отвезем да закопаем.
— Я позвонил, должны приехать.
У Лагойко я спросил, зачем он повез снаряд в центр деревни. «Машина же шла туда», — ответил он. Потом поправился: «Хотел внимание привлечь».