Журавлева вначале контузило. Оглох, но воевал. Потом ранило и контузило, в бывшем родном училище, к которому отступили, сделали ему операцию. Потом было ранение в ноги, семнадцатилетнего инвалида отправили в глубокий тыл, в Бухару. Он снова сел в обратный поезд, сказал, что отстал от эшелона.
В августе 1944 года в Польше сержанта Журавлева ранило в последний раз. Он был помощником командира пехотного взвода. Брали немецкий штаб, рядом разорвалась мина. Осколки прошили ноги, руки, позвоночник, челюсть, легкие.
В конце сороковых инвалид Журавлев женился на сестре фронтового друга. Лия Мироновна тоже вскоре получила инвалидность, тоже II группы: несчастный случай на производстве.
Пенсия у Ивана Михайловича была маленькая. Садоводческое товарищество оказалось для них большим подспорьем. Вступили одними из первых. Год шел 1957-й, юбилейный, как всякий седьмой год любого десятилетия.
Зарождалось все подлинно, по уставу. Ежегодные взносы были невелики, власть (правление то есть) — с остальными малоимущими наравне, руководили на общественных началах. Сажали, окучивали, поливали, строились. «Тов. Журавлев И. М. награждается настоящей грамотой за примерное содержание закрепленного за ним земельного участка». Грамоту подписал А. Бензаревич — член партии с первых послереволюционных лет, именно он возглавлял в ту пору правление товарищества.
У здания, которое они возводили для прекрасного будущего, оказался, видимо, не тот фундамент. В товарищество стали вступать другие люди — высокооплачиваемые пенсионеры МВД, КГБ, Министерства обороны. К ним и перешла власть. Члены нового правления — председатель, казначей, а также «обслуга» стали получать зарплату. Понятно, что у членов товарищества увеличились ежегодные взносы. До 1980 года они еще равнялись 8 рублям, а с 1983-го уже — 20. А как же устав — основной закон садоводческого товарищества? А в него вносили поправки и дополнения. Их было столько, что самый первый устав давно забыли, его теперь нигде не отыскать. Росли разовые сборы: на электрификацию, на строительство дороги, на бурение скважин, на телефонизацию. И хотя суммы чаще всего устанавливались довольно произвольно, так как предварительно заключенных договоров не было, нанимали леваков, послушное большинство голосовало «за». Низкооплачиваемых инвалидов войны с годами становилось все меньше, состоятельных пенсионеров, из «бывших», все больше.
Низкооплачиваемые восстали. Не только в состоятельности дело. Журавлев, например, человек сверхкритичный, прямой, даже простоватый, он всякие комбинации, «левые» дела не переносит.
Образовались две непримиримые группировки. С одной стороны — И. Журавлев, В. Ярошов, Н. Лесик и прочие. С другой — бывший зам. начальника ГАИ Симферополя, подполковник МВД В. Пучков, бывший политработник, майор МВД В. Корешков, капитан МВД в отставке П. Белозерцев, майор вооруженных сил в отставке А. Пашуков, бывший следователь линейной прокуратуры И. Широков.
По мне, пусть и бывшие офицеры МВД или КГБ вступают в товарищество, но только не за счет фронтовиков. И еще важно помнить: если из двухсот с лишним членов товарищества хоть одному плохо — это уже не товарищество.
Новое правление умело создавало славу самим себе: в других хозяйствах, и ближних, и дальних, все дороже и живут там хуже, и только благодаря нам, нашему правлению... Власть держали также умело. Недавно избирали нового председателя. Складывал полномочия Пучков, предложили его сподвижника Широкова. Большинство проголосовало «за».
Выборы были альтернативные. Кто-то назвал еще кандидатуру генерала, после чего генерал поднялся и заявил самоотвод.
Кто такие Пучков или Широков, передавшие власть друг другу, и что такое рядом с ними Лесик или Журавлев, жалующиеся на беспорядки. Пучков держал в руках все ГАИ Симферополя. Широков — «важняк», его приглашали распутывать сложные дела в большие города.
А у Лесика — два класса образования, у Журавлева — шесть.
После жалоб и бесконечных комиссий «строго указали» председателю райисполкома, «обратили внимание» заместителя председателя горисполкома, председателю правления товарищества объявили строгий выговор «за нарушения финансовой дисциплины» и т. д., правлению предписали «принять меры».
«Меры» принимались — встречные, суровые. Лесика после жалоб исключают из товарищества. За него вступается Ярошов, исключают и его. Всего около десяти человек были исключены. Нет смысла касаться официальных мотивов исключения (конечно, не за жалобы), поскольку после вмешательства облисполкома людей восстановили. (В правлении народ тертый, в домик Лесика для надежности вселили инвалида I группы. Когда участок ему вернули, оказалось, что и домик, и деревья заметно пострадали...)