«Председателю Киевского райсовета... А сейчас посмотрим, кто такой Журавлев? Участник войны в ее последний год. Инвалидом войны стал не в 1945 году, а в 1960-м после автодорожного происшествия... На участке работает, как ломовая лошадь, а в город идет с инвалидной палочкой... Создал группу и является ее руководителем...». Автор доноса П. Белозерцев, если помните,— капитан МВД в отставке. Иван Михайлович в оправдание хранит нынешние рентгеновские снимки: левая стопа — 8 осколков, правая — 4 осколка, позвоночник — один осколок.
Уже и Лесику приходится собирать справки и свидетельства, что в войну он с фашистами заодно не был, наоборот, работал на железной дороге, помогал подпольщикам.
Председатель комиссии партийного контроля при обкоме партии С. Чистов подготовил записку: «О беспринципном реагировании должностных лиц на факты злоупотреблений в садоводческом товариществе «Труд» и преследовании за критику члена КПСС, инвалида войны тов. Журавлева И. М.». В ответ и на Чистова «нашли» компромат: «Имеется факт, требующий проверки...». Чистов, сообщалось далее, приобрел в Киеве мебель и гонял за ней государственную машину — «КамАЗ». Кто же пишет? Все тот же капитан МВД в отставке. Прокуратура проверила — ложь. Белозерцева вызвали в прокуратуру, вынесли предостережение. А что ему, он ведь лишь сигнализирует, а дело других проверять, как того «требует факт».
Вернемся к Журавлеву, оставленному на полпути.
— В приемный покой вошли санитар и санитарка: «Раздевайтесь!». Я сдался, сзади же Ермилов... Двери там без ручек, открывают ключами, как в вагонах. Я пошел в котельную, взял там электрод на верстаке, тут же в тисках сделал себе отмычку. У многих такие были, когда захотел — пошел на улицу, сами себе хозяева. Там, на улице, я выбрасывал все таблетки, а давали мне штук по двадцать в день. От уколов, правда, не отвертелся. Отпустили меня в город, к стоматологу. Мне же протез сломали, я есть не мог. Снял мерку и сразу в райисполком к Подопригоре, председателю комитета народного контроля. Он уже знал обстановку. Позвонил в милицию. Куда он еще звонил — не знаю, но меня выпустили... Двадцать четыре дня я там пробыл...
При выписке из психиатрической больницы ВКК под председательством главврача Л. Чикуровой дала короткое, уникальное в мировой практике медицинское заключение: «Проведена беседа. Обещает не вмешиваться в действия управления садоводческого товарищества».
В лоб, без затей.
Председатель Симферопольского горисполкома В. Лавриненко оказался гибче. Когда история получила огласку, он отрапортовал областному руководству: «После проведенного лечения состояние больного улучшилось. По его настоянию выписан через ВКК, по заключению которой оснований для принудительного содержания больного в условиях стационара не было. При выписке были даны рекомендации».
Наконец, мнение главного психиатра области С. Дымшиц:
— Журавлев состоял в психдиспансере на учете и неоднократно лечился.— Светлана Михайловна держала в обеих руках выписки из его истории болезни и внимательно читала: «В 1970 году лежал у нас 99 дней, в 1971-м — 51 день, в 1972-м — более двух месяцев, в 1974-м — уже 163 дня, полгода. И так далее. Чуть не каждый год».
Журавлев эту информацию выслушал от меня как-то устало, покорно даже: «Не лежал я нигде, ни одного дня».
Я позвонил Дымшиц, сказал, чтобы запросили из архива амбулаторную карту на Журавлева, попросил подержать в собственных руках. Она ответила через паузу:
— Вы знаете, он действительно не лечился. Это был другой Журавлев, я перепутала.
Поскольку С. Дымшиц подтвердила, что Иван Михайлович психически здоровый человек, я во избежание дальнейших недоразумений взял у нее справку: «...показаний для неотложного направления Журавлева И. М. в психиатрическую больницу 20.09.85 года не было».
Прокуратуре пришлось отвечать на жалобы. Спустя месяц (в ноябре 1985 года) прокурор Симферополя Г. Пауков пишет: «Противоправных действий в отношении Журавлева И. М. со стороны медперсонала «скорой помощи» и работников милиции не установлено». Уже в этом году первый заместитель прокурора области Г. Скворцов отвечает: «Нарушений со стороны работников Киевского РОВД, врачей... не имелось».
А между этими ответами прокурор области З. Тесак пишет представление начальнику УВД облисполкома генерал-майору милиции Ф. Руснаку: «Объективных данных, свидетельствующих о том, что до появления бригады «скорой помощи» Журавлев вел себя вызывающе, агрессивно, не имеется... Прошу провести тщательное служебное расследование...».
Первые две прокурорские отписки — для всяких прочих со стороны. «Представление» — для внутреннего употребления.