В одиннадцатом часу вечера мальчик и отправился к Журавлеву, для интереса прихватив с собой знакомую девочку.
За эти четыре года, минувшие со дня пребывания его в психиатрической больнице, многое изменилось. Крутя перевели в другой район города: был зам. начальника райуправления милиции, стал — начальником, к нему вскоре перешел и Ермилов. Обоих повысили в званиях.
Жена Журавлева в прошлом году умерла. Он один остался на всем свете.
Открытки поздравительные по праздникам ему никто теперь не посылает. И школьники перестали его навещать. А кто их к нему, к «психу», пустит?
...Мы стоим с Иваном Михайловичем на кладбище, у могилы Лии Мироновны. Последнее время она замкнулась, у нее начался склероз. Ирония судьбы: в городе достаточно бригад «скорой помощи», но за ней приехала как раз та, которая забирала когда-то Журавлева. И Журавлев, и врач друг друга узнали.
— Я вечером навестил, она в сознание пришла. Опять о Москве заговорила, все хотела съездить туда. Я говорю: «Ты выздоравливай. Я уже билеты взял». А утром пришел, мне говорят: «Она в морге». В квартиру гроб не входит, там простенок, и зав. моргом разрешил: «Пусть лежит, сколько хочешь». Я решил похоронить ее в военной части кладбища, место очень хорошее — все-таки она раньше на военном заводе работала, и брат ее, танкист, там же лежит. Военком города разрешил, похоронное бюро разрешило. А начальник кладбища тянул-тянул: «У нас некому могилы копать». Потом подумал: «Иди, подожди в коридоре». Жду. От начальника вышел ко мне мужчина: «Иди на ворота, договаривайся». А на воротах мужики, как я: «Зачем тебе это, тыщу заломят». Я опять к начальнику, он говорит: «Тогда хорони с панихидой». Это дорого, но это все же государственная цена, не леваки, и я согласился.
...Все-таки они победили Журавлева — те, кто в правлении его товарищества, они доказали ему, что — правы.
Старик заплатил за памятник жене и за ограду 196 рублей и стал ждать — неделю, другую, месяц, два, три... Он ходил в облкоммунхоз, в мастерские комбината. Старику отвечали: «Выполним». И он опять бесконечно ждал, и опять ходил со своей палочкой.
И не выдержал. Сдался. Левакам, которых всю жизнь презирал, заплатил унизительно 250 рублей за памятник. А на ограду денег не хватило.
— Я ограду уже и ставить не буду. Их все равно автогеном срезают, воруют.
...Что же это за общество мы построили, к чему пришли — ни пожить, ни отдохнуть в конце, ни в землю лечь как надо. Мы гибнем на собственных глазах, мы уже почти погибли... Долго ли еще все это и за что все это? Чем мы в мире хуже других — глупее, что ли, ленивее или Родину меньше других любим? За что?
Мы стоим у могилы жены. Справа огромное поле лаванды. Такая голубизна — душа замирает. Сразу за полем — садоводческое товарищество «Труд». Они оказались соседями: будущий коллективный цветущий сад и кладбище.
Иван Михайлович Журавлев из товарищества ушел, совсем недавно, буквально за две недели до моего приезда.
— Хотите посмотреть, как меня похоронят? — Журавлев показывает на могилу рядом. Я даже не понял, что это могила. Захоронение прошлогоднее, холм затоптан, зарос бурьяном, завален отбросами. Валяется дощечка с фамилией и пыльный граненый стакан. Ни имени, ни отчества.
Я думаю о том, что, наверное, то время, когда Журавлева с пустой кобурой бросали на минометы, то страшное, чудовищное время, когда его могли убить каждую минуту, когда пацаном он стал инвалидом, то время и было самым счастливым в его жизни: Родина нуждалась в нем, и он понимал, что он — нужен.
В самом деле, жизнь возможна, посильна, терпима, если ты нужен хоть кому-нибудь, хотя бы единственному человеку.
1989 г.
Плачьте о себе
Со дня публикации минул год.
Редакция ждала ответа на статью.
В середине декабря прошлого года состоялось бюро обкома партии, на которое я был приглашен. «Готовил вопрос» секретарь обкома Л. Грач, вел бюро первый секретарь Н. Багров. «Первый» только что вернулся в Крым после работы в ЦК, на исходе всех событий. Он вел бюро сурово, жестко. Все было названо своими именами. Действия милиции в отношении Журавлева были означены как произвол. Бюро приняло постановление «О фактах неправильного и несвоевременного реагирования отдельных коммунистов, руководителей на критические выступления в прессе». Вот выдержки:
«Бюро обкома партии строго указало коммунистам, прокурору области З. Д. Тесаку, начальнику УВД Ф. Г. Руснаку, начальнику управления юстиции облисполкома В. П. Хандоге, председателю облсуда М. С. Тютюннику… Бюро потребовало от них добиться своевременного и полного реагирования на критику.