Зато звезды шоу-бизнеса оказались пугливы, как лани. Никто из них не напрашивался на интервью. Однако, если мы пытались склонить какого-нибудь шоумена к разговору в прямом эфире, можно было не сомневаться: на следующий день позвонит его агент и поинтересуется, о какой сумме идет речь. Оперную певицу Катрин Пети интервьюировал я сам. К тому времени я был так измотан бесконечными совещаниями и телефонными согласованиями, что захотелось глотнуть свежего воздуха. В двойном составе, то есть с двумя камерами, мы вылетели в Базель. Фред сопровождал меня. Это была наша первая совместная командировка. Мои опасения, что это чревато ссорой, оказались напрасны. Фред не только исполнял все, что от него требовалось, но и предлагал необычные ракурсы.
Во второй половине дня мы договорились о встрече с писателем Рольфом Хоххутом. Он все не мог решить, стоит ли ему ехать на бал. И наше появление тоже не прибавило ему уверенности. Писатель не сразу вышел из своего кабинета, и его жена, чтобы скрасить ожидание, предложила нам кофе. Она спросила у Фреда, какой литературой он интересуется, что читает. Потом пришел сам хозяин. Он рассказал, что в Германии ему подложили свинью. Именно тому театру, где чаще всего шли его пьесы, урезали дотацию. Затем Хоххут осведомился об эфирных квотах ЕТВ. Когда мы заговорили наконец о бале в Опере, он спросил:
– А кто еще там будет?
Я перечислил имена тех, кто должен быть наверняка.
– Вот как. Министр иностранных дел Франции, – сказал он, чтобы тут же добавить: – Ну, до де Голля всем этим далеко.
Он все еще не мог принять решение. С одной стороны, ему хотелось дать интервью и появиться на балу, с другой – он не был уверен, что окажется там в подходящей компании. Слишком мало интеллектуалов. И тут он удивил меня вопросом:
– Меня хотя бы примет бундесканцлер?
Рассчитывать на это, конечно, не приходилось.
– Крайски принял бы меня. Он был последним дальновидным бундесканцлером. Все теперешние политики озабочены только тем, чтобы их видели по телевизору.
Я понял, что убеждать его не имело смысла. Но он и не ответил однозначным отказом. Мы записали краткое интервью с ним, где речь шла о его отношении к Вене и о пьесе, над которой он работал. Фред улегся с камерой на пол, что при таком ракурсе придавало моему собеседнику довольно импозантный вид.
Прощаясь, я сказал:
– Если вы не сумеете прибыть на бал, господин Хоххут, я использую это интервью в какой-нибудь другой передаче.
Мне показалось, что он вздохнул с облегчением.
Совершенно иной оказалась встреча с Катрин Пети. Во время вечернего спектакля мы сняли кое-какие эпизоды из «Травиаты», а потом взяли у певицы интервью в ее гримерке. Я бы с удовольствием заснял, как она снимает грим, но она воспротивилась. Она мечтала о публике Венской оперы. Как выяснилось, ее пригласил на бал предприниматель Рихард Шмидляйтнер. Я высказал предположение, что парижское бюро оплатит ей рейс.
Вероятно, никто из гостей не заставил так поволноваться в начале прямого эфира, как Катрин Пети: только она, одна из всех, кто дал твердое обещание, так и не появилась. В согласованное с ней время, где-то в ноль сорок, я прокрутил интервью с ней. После того сумасшедшего получаса, который смазал всю задуманную картину, это был первый номер нашей программы, вновь совпавший с режиссерским замыслом. Когда мы показывали интервью, женщина из нашей телевизионной бригады сообщила мне по телефону внутренней связи, что не может нигде найти Катрин Пети. Скорее всего, Катрин еще не прибыла. Я немедленно передал это ведущему, который собирался преподнести интервью как первую пробу ожидаемого деликатеса. Я подумал, что Катрин застряла по дороге из-за буйства демонстрантов. А позднее узнал, что жизнь ей спасли не демонстранты, а не в меру усердные таможенники.
Присутствие на балу генерального директора Мишеля Ребуассона я считал само собой разумеющимся. В декабре я отправил ему факс с вопросом: сколько мест для него зарезервировать и какую ложу он бы предпочел? К тексту я приложил план театра, где крестиками отметил ложи, предоставленные в наше распоряжение. На следующий день мне позвонил наш венский коммерческий директор. Он сказал, что Мишель Ребуассон будет здесь с 15 по 18 января, но на бал не придет. Однако одну ложу я должен держать свободной до последней минуты. Возможно, ее займут гости генерального директора.