– Можешь сразу выбросить этот листочек, твоя воля. Но если вдруг захочется полюбопытствовать и нечего будет делать, попробуй узнать, на месте ли они. Все это было неподалеку от моего венского дома.
– Ландштрассерское шоссе? Ты ничего не путаешь?
– Так мне запомнилось. Район называется Ландштрассе.
Я пообещал наведаться по этим адресам.
– Нет, – энергично возразил он. – Только в том случае, если у тебя не будет других дел. Женщина наверняка уже там не живет. Но, может, остались родственники. Мне было бы интересно узнать, что с ней и как. Если она вообще еще жива.
– Она была твоей подругой?
– Это длинная история. Расскажу, когда навестишь нас в следующий раз. Извини, я забыл принести тебе пепельницу.
Но я и так уже засиделся. Провожая меня до дверей, отец сказал:
– Портной – просто первоклассный. Если он еще при деле, закажи ему костюм.
Я обнял на прощание мать, отец же решительно уклонился от сентиментальных объятий. Но я все же чмокнул его в щеку, при этом у меня мелькнула мысль, что, возможно, это наше последнее свидание. Направляясь к машине, я закурил и еще раз обернулся. Родители стояли в дверях и смотрели мне вслед.
Инженер
Пленка 3
Нижайший был совсем из другого теста. Он жил ради своей миссии, нашей миссии. Нет, он сам был миссией. На моих глазах он ни разу ни на секунду не дрогнул. И никогда ничего похожего на страх. Стопроцентная убежденность в правоте каждого слова, каждого поступка. Это не значит, что он не знал сомнений. Он сомневался в других, но в себя верил неколебимо. Приняв решение, шел до конца. Эта его непреклонность и решительность, его идея жить, сметая все барьеры, и сделали его нашим вождем, хотя он был самым младшим из нас. Во времена Друзей народа никому и в голову не приходило оспаривать его главенство, даже Файльбёку. Никогда не забуду первой встречи с ним. Он приехал в усадьбу под Раппоттенштайном. За рулем Панда, рядом с ним – Жердь, а сзади сидели Нижайший и Файльбёк. Бригадир, Пузырь, Сачок и Профессор выбежали навстречу с бутылками пива, я – за ними. Когда вновь прибывшие выходили из машины, я был еще во дворе. Ворота уже открыли. Я не знал, кто из этих четверых Джоу. Но усек это с первого взгляда. Он был очень худой, кожа да кости, волосы темные, почти черные. Стоило ему посмотреть на меня, и все застыли как по команде, а он направился прямо ко мне.
– Ты Инженер? – спросил он.
Я кивнул.
– Теперь у нас полный состав.
Он потыкал меня кулаком в грудь так, будто мы старые друзья. Потом сделал приветственный глоток.
«Теперь у нас полный состав». Я не сразу понял, что он имеет в виду. А после, когда мы вошли в хай-тек-салон для нашей первой панихиды, я уже начал догадываться. Панихида! Я вам позднее объясню. В помещении было десять расставленных по кругу стульев. И я оказался десятым, стало быть, замкнул круг. Меня здесь ждали. Я был последним, кого приняли в Друзья народа. Не знаю, почему выбрали именно меня. Но всегда считал это особым отличием. Потом Файльбёк сделал несколько робких попыток присватать еще кого-то. «Ну не в полноправные члены, – говорил он, – а для установления личных контактов». Файльбёк всегда носился с идеей подключения к другим группам. Нижайший не возражал против неформальных контактов, ему даже было любопытно, что думают и какие акции замышляют другие. Но он был решительно против какого бы то ни было разглашения наших тайн. Файльбёку он ответил: «Ты видишь хоть один свободный стул в этом круге? У нас все укомплектовано».
И, если не считать полицейских, никого, кроме зальцбургского «гауляйтера» и его заместителя, в нашем убежище не было. Нижайший не сомневался в том, что всякое расширение группы только отвлечет нас от цели. Он говорил: «Оптимальное число – семь или девять человек. Если меньше, группа станет слабее, если больше, это грозит развалом. Восемь тоже не годится – группа может разделиться на две равносильные части».
Откуда взялись цифры «семь» и «девять», я до сих пор не могу понять. Знаю только, что Нижайший всегда интересовался тайными обществами, конспиративными организациями, еретическими сектами и вообще группами сопротивления и, конечно, той верой, которая сплачивала эти группы даже перед лицом смерти. Прежде всего, он изучал историю оппозиционных движений Средневековья, еретиков XIII, XIV и XV столетий, борцов против господства Церкви, целью которых было Третье тысячелетнее Царство, где будет покончено со всяким рабством. Никто из нас не имел об этом понятия, даже Файльбёк. А Нижайший умел ярко и толково излагать историю, он рассказывал о революционерах, истребляемых Церковью за проповедь одной-единственной идеи – мечты о чистой и богоугодной жизни. А они не отрекались, несмотря ни на какие пытки, и даже в пламени костров провозвещали новую общность людей. Нижайший скрепил нашу маленькую группу духовной связью с героями истории. Мы обрели бесчисленных предтеч, кровь которых взывала к мщению.