— Сидите смирно! — приказал он, с легкостью подавляя бунт. Еще бы, сильные, как у какого-нибудь землекопа, руки без особого труда контролировали каждое ее движение, делая беспомощной и заставляя Шилу трепетать.
— Отпустите… Вы не можете так поступать!
— Я волен делать все, что мне заблагорассудится, — высокомерно заявил Роналд, цинично усмехаясь.
Шилу охватило отчаяние.
— Не надо!
— Вы хоть представляете, как мне хочется заняться с вами любовью? — не без вызова спросил он.
— Я не позволю вам…
— Не позволите?! — Казалось, эта мысль забавляла его.
— Да, именно так! — Щеки Шилы пылали. — Вы же не из тех, кто способен насиловать женщину!
— Применять силу — абсурд, моя дорогая. Вы так страстно желаете меня, что дрожите от вожделения, — самоуверенно заявил Роналд. — Думаете, я не чувствую этого?
Шила закусила губу. Он опять угадал, черт побери! Мысли в голове путались. Не в состоянии справиться с охватившим ее волнением, Шила смущенно потупилась.
— В вас говорит естество, милая, чего же тут стыдиться? Ну-ка, посмотрите на меня.
Она покорно подняла голову и буквально утонула в озерной голубизне его глаз. Воля окончательно покинула ее.
— Вот и прекрасно… — тихо произнес Роналд и шагнул к ней. Шила услышала, как глухими ударами забилось его сердце, почувствовала тепло рук, сжимавших ее в объятиях. — Я хочу, чтобы вы меня поцеловали, Шила.
— Нет…
— Я прошу, — хрипло выдохнул он и, не дожидаясь ответа, прильнул к ее губам.
В его поцелуе была та откровенная, безудержная страсть, которая моментально передалась и ей. Захлестнутая чувственной бурей, Шила обвила шею Роналда, прильнула к нему всем телом. Его ладони медленно скользили по ее обнаженной шее, плечам, мягко касались пышной груди, бедер. И эти прикосновения наполняли ее блаженством. Она уже не могла сдерживать стоны, рвавшиеся наружу. Сладостная мука звучала в них.
— О, дорогая… — Роналд с трудом переводил дыхание. — Ты само упоение. — Голос его звучал хрипло, грудь тяжело вздымалась, сердце бешено колотилось. Шила почувствовала, как он пытается справиться с молнией, чтобы избавиться от платья, мешавшего ему наслаждаться бархатистостью ее кожи. И она, как ни странно, совершенно не хотела возмущаться.
В этот момент в дверь постучали.
— Войдите, — раздраженно бросил Ирвинг.
Смущенная, что их застанут в такой откровенной позе, Шила попробовала отстраниться, но он не отпускал, наоборот, еще крепче обхватил ее за талию.
Дверь отворилась.
— Сэр, ужин готов… — невозмутимо произнес дворецкий, делая вид, будто ничего не замечает. — Разрешите подавать?
— Благодарю, Морис. Мы придем через минуту.
Когда дверь закрылась, Шила, вся пунцовая от стыда, вырвалась из объятий Роналда, суетливо оправила платье, пригладила растрепавшиеся волосы.
— Ужасно! Что подумает ваш слуга?
— Что мы играли в любовные игры, — невозмутимо отозвался Ирвинг. — Может быть, отложим ужин и продолжим?.. Я только-только вошел во вкус… Ты, по-моему, тоже или я ошибаюсь?..
Рональд, похоже, уже считает меня своей собственностью, отметила про себя Шила и нахмурилась.
— Ошибаетесь, мистер Ирвинг.
Он усмехнулся.
— Не надо лгать самой себе, дорогая. Я уверен, что пробудил в тебе желание.
Шила опустила глаза: конечно, он абсолютно прав, и мы оба знаем это. Как же я допустила, что Роналд в одно мгновение сумел подчинить меня себе?
— Я жду ответа, только честного ответа, — напомнил он.
Поколебавшись, Шила прошептала:
— Да… Но это ничего не значит. Не надейтесь! Вы воспользовались минутной слабостью, только и всего.
Весело рассмеявшись, Роналд поцеловал ее в макушку.
— Я так и думал. — Он снова притянул Шилу к себе, заглянул ей в глаза. — Должен сказать, слабость тебе идет больше, чем вызывающая агрессивность.
Его поцелуй был так стремителен, что Шила не успела ни увернуться, ни взять себя в руки. В сладком забытьи она была не в состоянии сопротивляться напору, с каким Роналд жадно овладел ее губами, проник языком во влажную глубину рта.
Отпустил он Шилу так же внезапно, как и набросился на нее.
— По-моему, нам обоим не мешает остыть, иначе я ни за что не ручаюсь, — не то в шутку, не то всерьез произнес Роналд и мягко подтолкнул Шилу к дверям. — Пойдем. За столом я обещаю вести себя прилично.
Взяв за руку, он повел гостью за собой. Она безропотно подчинилась, хотя самым разумным было бы сейчас наградить его парой пощечин и навсегда покинуть этот дом, послав хозяина ко всем чертям. Шила презирала себя за то, что не может сделать это…