Теперь уже монстр взревел от боли, поскольку королева воткнула ему в ухо булавку. Он отпустил ее руку, и Гала бегом ринулась в пыль, столбом стоявшую над долиной.
Ее окружили синие и белые вспышки и громовые раскаты.
Лошадь заржала и споткнулась. Меган упала вперед, на лошадиную шею, и, отчаянно вцепившись в гриву, посмотрела вниз. Из бока бедняги, прямо над передними ногами, торчала арбалетная стрела.
Слишком рано! Продержаться бы еще чутьчуть, чтобы он успел убежать… Меган выдернула ногу из стремени и нагнулась, пытаясь вытащить стрелу.
Ее собственный бок пронзила острая боль. Она попыталась схватить поводья, но не сумела и рухнула на землю, прямо на камень головой.
«Армигер, любовь моя, я…»
Вокруг Белого Ветра падали камни. Она пошатывалась от жуткой боли в голове и боку. Одна из огненных стрел Армигера всетаки попала в нее. Подлая королева сбежала, а басты в смятении отступили. Маленькая долина была полна дыма, но кошка разглядела на земле по крайней мере четырех убитых баст и труп лошади с вывернутой шеей.
Где вторая лошадь? спросила она у басты, подошедшей поближе.
Ее увели, крикнула та в ответ. Ускакали на восток. Они сбежали через восточный выход!
Огненная стрела заставила их пригнуться.
В погоню! Белый Ветер вцепилась когтями в плечо басты. Поймайте его! Хоть умрите а поймайте, ясно?
Оставшиеся в живых басты исчезли в тумане. Белый Ветер хотела пойти за ними, но ей было так больно, что она проковыляла только пару шагов.
Она проклинала Лебедей. «Вы отняли у меня броню и зачем? Чтобы я сдохла в глуши?» На мгновение она снова стала Каландрией Мэй и зарыдала от тоски.
Вдруг мир вокруг нее потускнел, и она свалилась на песок.
На месте руки у него вырос черный дымящийся шар. Армигер то и дело наклонялся в седле назад и целился этим шаром в монстров, которые преследовали их. Оттуда, где раньше у него была рука, вылетали огненные стрелы. Один раз, когда он попал в цель, Гала услышала крик.
Армигер скакал окольным путем, чтобы встретить по дороге Меган. Даже если бы они столкнулись в конце концов с полусотней всадников, для него даже вопроса не возникало, правильно ли он поступает. Гала не промолвила ни слова. Она просто держалась за Армигера и скакала вместе с ним.
Он снова откинулся назад, и королева съежилась от оглушительного хлопка.
Ха! крикнул Армигер.
Гала с опаской обернулась и увидела, что одно чудовище объято огнем, а другое отскочило в сторону. Последнее все еще продолжало гонку, однако постепенно отставало.
Внезапно Армигер натянул поводья. Гала чуть не вылетела из седла. Оправившись немного, она посмотрела вперед и поняла, почему он остановился.
Они ехали по горному гребню. Всадники внизу спешились и столпились около чегото, лежащего на земле.
Первое, что бросилось Гале в глаза, было ее собственное платье. Затем она увидела обмякшее тело.
Платье было все в алых пятнах.
Королева успела мельком увидеть, как ктото поднял безжизненную руку и отпустил ее. Рука упала на землю… Тут их лошадь попятилась, увидев прямо перед собой запыхавшееся белое чудовище.
Армигер громко выругался и, когда тварь снова прыгнула, застрелил ее. А потом развернул лошадь назад и поскакал прочь от наездников, прочь от своей любимой.
Гала впервые увидела, как он рыдает, горько и безутешно. Тогда она сама взяла поводья и погнала лошадь в залитую солнечным светом ночь.
Лавин вздохнул в ушах тут же зазвенело. Он решил проделать первый этап пути на блуждающей луне, отчасти для того, чтобы подбодрить своих солдат, а отчасти изза постоянных головокружений. Он и не подозревал, что путешествие по воздуху будет таким же, как по морю, с воздушными ямами и болтанкой. Последние восемь часов генерал лежал на походной кровати, свернувшись калачиком и уже не различая, то ли все вокруг действительно ходит ходуном, то ли ему просто кажется. Болезнь оставила его наедине с мыслями, а это было хуже всего.
Будь он здоров, он бы с радостью обследовал это фантастическое место и посмотрел на мир, проплывающий внизу. Две тысячи солдат разбили лагерь на черном полу луны. Без палаток, поскольку Ветры запретили вбивать в пол колышки, и без костров по той же причине. В прямоугольные отверстия с четырех сторон громадного помещения струился холодный воздух. У одного из отверстий стояли несколько солдат, с изумлением глядя вниз на пейзаж. К ним небрежной походкой подошел еще один солдат и опорожнил в отверстие ночной горшок. Посмеялся, глядя на их ошеломленные лица, и ушел.
Когда мир вновь покачнулся, Лавин закрыл глаза. Головокружение напомнило ему, как он встретил Галу. Лавин не переставал думать о ней, снова и снова размышляя о странных, запутанных тропках, которые привели их в этот нескончаемый день.
Он принял сторону парламента, желая обеспечить безопасность королевы. Чтобы успокоить подозрения членов парламента, пришлось во всеуслышание провозгласить свою верность традициям. В тот миг он скрестил за спиной пальцы, надеясь что ему поверят и поставят во главе армии. Но и в этом Лавин не хотел признаться самому себе он действительно считал, что Гала ошибалась. Традиции священны и прекрасны. Он вспомнил народные танцы молодости, когда певцы перечисляли речитативом имена Ветров и названия сезонов, провозглашенных опреснями. Пытаясь вообразить то будущее, к которому стремилась Гала, Лавин не мог себе представить, что заменит эти танцы и сердечное чувство общности, которое они вызывали. Возможно, ее будущее было бы справедливым… но мысли Галы казались ему холодными, как насекомые. Он представлял себе империю Галы в виде гигантского улья.
Когда зашло маленькое солнце, а обычное начало всходить, к Лавину пришел священник и встал перед кроватью генерала на колени. Лавин улыбнулся ему, ожидая слов утешения. Однако священник плакал.
Я разговаривал с Ветрами. Я мечтал об этом всю свою жизнь. Опресни и другие земные Ветры разговаривать не умеют, а Лебеди умеют. Я пошел к ним и прочел древние молитвы. Они молча ждали. Затем я… я осмелился задать вопрос. Он глубоко вздохнул. Я спросил их, почему они не говорили с нами все эти столетия.
Несмотря на головокружение, Лавин сел.
И что они ответили?
Они сказали, что не переставали разговаривать с нами, но мы их не слушали.
Священник осторожно взглянул через плечо. В ста метрах от него возвышалась огненная колонна, бледная в солнечных лучах. В ней, как галлюцинации, появлялись и исчезали лица.
Я сказал, что слушаю их. И вы знаете, что они мне ответили? Они сказали: «Нет, ты не слушаешь. Мы даже сейчас просим тебя говорить, но ты не говоришь». Это какоето безумие, генерал! Я прочел им священные манускрипты. А они… они спросили, что за чепуху я несу. Милорд, они их не знают! Они действительно Ветры или…
Или что? Чтото другое? Лавин чуть было не потряс головой. Нет. Кто еще обладает такой властью? Они те, за кого себя выдают.
Сэр, это еще не все. Казалось, священник вотвот лишится чувств. Я… я спросил их, что будет с нами. С человечеством. Неужели мы разочаровали их? Чем мы можем услужить им? И Лебеди ответили: «Мы пытались познать себя в течение столетий. Мы думали, что вы ключ». Они сказали, что искали и исследовали чтото в течение многих поколений, но теперь им все ясно. «Мы закончили свою работу. И больше не обязаны терпеть ваше присутствие».
Не обязаны терпеть нас?
Человеческая раса им больше… не нужна. Священник встал и побрел прочь.
«Все наши представления о Ветрах ошибочны». Лавин вспомнил секретные письма, написанные Галой. «Они не доброжелательные боги. Они наши соперники в борьбе за управление миром. И что это для нас? Трагедия? Только если мы лентяи. Скорее возможность шанс создать новую реальность, более естественную для природы».
Права ли она? Неужели он должен был разбудить сонные городишки с их наследными членами гильдий и ритуальными книгами, приносящими умиротворение, сжечь праздничные костюмы и детские книги и помочь Гале построить улей будущего? Смогла бы ее любовь спасти его, если бы остальное, что он знал и лелеял, увяло и умерло? Она утверждала, что делает все с разрешения Ветров и согласно их советам. Лавин знал, что она лгала; както раз они заговорили об обманах великих людей, и Гала беспечно заявила, что любое государство построено на лжи. Да, Лебеди Диадемы не знали о священных книгах, приписанных им, и тем не менее у Лавина до сих пор перед глазами стояла картина, как священник, остановившись с распростертыми руками перед огненной колонной, молил хозяев мира вразумить его. Традиции, в которые верил Лавин, были основаны на древних манускриптах и историях, связанных с ними. Неужели Гала была права и все это тоже ложь?