И правда поразительно, сказала Гала. Но ты не ответил на мой вопрос. Что ты будешь делать, когда получишь полномочия?
Армигер замялся.
Ты можешь переделать мир? Превратить день в ночь, тяжелое в легкое, черное в белое? Что ты можешь?
Я не в силах изменить гравитацию, ответил он с легкой улыбкой. Но могу изменить атмосферу или убрать ее вообще. Я могу высушить моря, если захочу. Могу превратить ландшафт планеты практически во что угодно.
Ты можешь освободить моих людей от горя и нищеты? Он пожал плечами:
Это как раз проще всего.
Ты сделаешь это?
Армигер снова замялся, поставил тарелку с супом на землю.
А стоит ли? спросил он. Только не торопись, подумай сперва.
Я устала от политических ответов на подобные вопросы, промолвила Гала. И от философских тоже. Я знаю только, что мне голодно, холодно и страшно и в этом смысле я наконец стала такой же, как большинство моих подданных. Там нет ни единого человека, она показала на окрестности, который не сказал бы: «Спаси меня от холода, тьмы и зверей снаружи и внутри».
Это все, чего ты хочешь для них?
Гала повернулась к Армигеру. Он сидел, свесив руки меж колен. Его лицо ничего не выражало.
Ты мог бы это сделать, прошептала Гала. Он не ответил.
Но в таком случае… Самый главный вопрос в том, чего хочешь ты сам?
Армигер долго молчал.
Я думаю, все зависит от того, кто я такой.
Бог 3340, о котором ты говорил… Что он хотел сделать с Вентусом?
Вентус был для него всего лишь источником сырья, причем не слишком эффективным. Ветры тратят массу энергии на поддержание искусственной экологии ненужная трата, как считал 3340. Первым делом он заставил бы меня отключить систему терраформирования.
Отключить? Что это значит? Я имею в виду что это значит для нас?
Воздух со временем станет ядовитым; реки пересохнут, океаны насытятся тяжелыми металлами. Некоторые виды жизни, такие как плесень или бактерии, начнут буйно размножаться, другие вымрут. В конце концов здесь не останется ничего живого, поскольку 3340 хотел, чтобы механы превратили всю поверхность Вентуса в одну гигантскую машину божественный аппарат.
Зачем?
Вентусу надлежало служить стартовой точкой для нападения на Архипелаг. Если бы 3340 захватил хотя бы десятую часть Архипелага, то стал бы непобедимым. Со временем он поглотил бы всю галактику.
Но 3340 мертв.
Да.
И ты не станешь губить мою планету? Армигер бесстрастно посмотрел ей в глаза.
Не стану.
Хотела бы я тебе верить.
Армигер удивился. Впервые за долгое время на его лице отразилось хоть какоето чувство.
Почему ты не веришь мне? наконец спросил он.
Потому что ты очень, очень зол, и я боюсь, что сам ты этого не знаешь.
Эта фраза заставила его задуматься.
Не понимаю, о чем ты.
Она мертва, Армигер… Ты ведь не умеешь горевать? На сей раз он немного скривился.
Я иногда забываю, что у тебя нет в этом никакого опыта. Гала грустно улыбнулась. У меня тоже не было в первый раз; к такому никто не готов. Поэтому у нас остаются шрамы, и мои не глубже, чем у других людей. Если я хочу почтить память Меган, мне нужно усвоить преподанный ею урок. Ее оскорбило то, что я… расклеилась после нашего побега. Я думала, Меган не в состоянии понять мои чувства. Теперь до меня дошло: она знала, что я так думаю, и ее это обижало. В конце концов, она потеряла мужа, но не сдалась. Тогда мне казалось, что Меган недооценивает мою боль. Я думала, она хочет, чтобы я поскорее все забыла. После смерти матери я так и сделала постаралась забыть. Прошло много лет, прежде чем я поняла, как ошибалась тогда. И Меган вовсе не этого хотела от меня. Она хотела, чтобы я жила с этой болью и тем не менее не сдавалась.
Я не такой, как вы, сказал Армигер, не углубляясь в объяснения.
Ты ведешь себя точно так же, как мы, заметила Гала.
Армигер не отвечал.
Чем раньше ты смиришься с этим, тем лучше. Ты должен принять эту боль, причем как можно скорее.
Он щурился на нее сквозь дым костра.
Почему?
Потому что, если ты так могуществен, как говоришь, твоя злость может уничтожить мою планету.
Злиться способна только моя человеческая часть.
Извини, генерал, но именно человеческая часть заставляет тебя делать то, что ты делаешь.
Он неожиданно вскочил и отошел на несколько метров.
Послушай меня! приободрившись, продолжала Гала. Если ты уважаешь Меган, ты должен последовать ее примеру.
И что я должен сделать?
Голос Армигера звучал безразлично, как если бы он думал о чемто другом. Гала еле сдержала улыбку.
Впустить их в себя всю боль, скорбь и злость. Ты должен их почувствовать. Иначе они будут манипулировать тобой, хочешь ты того или нет.
Он чтото пробормотал. Гала в точности не расслышала, но ей почудилось, что он сказал: «Боюсь, как бы мной не начал манипулировать коекто другой».
Гала чувствовала себя бесконечно усталой. Ее собственное горе было достаточно свежим, у нее не осталось сил бороться с горем Армигера. Она легла на подстилку и уставилась на те несколько звездочек, которые можно было разглядеть на сумрачном небе.
Мне страшно, донесся ее собственный голос. Она знала, что боится не за себя.
Джордан Масон! сказал Армигер. Я хочу, чтобы ты нашел меня сейчас.
Гала перевернулась на бок, глядя мимо костра. Армигер стоял раскинув руки в стороны. На кончиках пальцев у него мерцали лучики света. Они отрывались от пальцев, превращаясь в клубки, похожие на перекатиполе. Земля глухо зарокотала.
Что ты делаешь?
Я строю более сильное тело больше органов чувств, дополнительные руки и глаза. Ветры или их слуги могут напасть на нас в любой момент. Нам нужна охрана. Я ее создаю.
Гала, задрожав, снова легла. С чем она сейчас разговаривала? С человеком? Нет… Единственный человек на этом холме она. С таким же успехом можно говорить с камнями.
Она закрыла глаза, чтобы ничего больше сегодня не видеть и не слышать.
41
Сэр!
Голос Хести донесся издали. Он был из далекого прошлого, этот голос, из времени надежд, которых Лавин уже не понимал. Настоящее представляло собой вечное страдание, и кончиться оно могло только после смерти. Ничего, кроме душевной боли, значения не имело.
Теперь он днями напролет лежал не шевелясь под балдахином. Официальная версия гласила, что в постель генерала уложило головокружение, но правда была куда проще. Сердце Лавина умерло, и он не хотел больше жить.
Сэр!
Лавин с трудом повернул голову.
Как вы себя чувствуете, сэр?
Смешной вопрос! Лавин хотел закрыть глаза и погрузиться в свое горе, но, к его удивлению, Хести сел рядом, поджав под себя ноги, и прошептал:
Вы нужны нам, сэр!
Лавин впервые вгляделся в него пристальнее. Лицо полковника вытянулось от забот, волосы были растрепаны. Казалось, он не спал несколько суток. Впрочем, в данных обстоятельствах это было неудивительно.
Что… Лавина изумил его собственный голос, хриплый и еле слышный. Что случилось?
Хести шумно вздохнул.
Мы получили весточку из дома. Похоже, Ветры наступают повсюду. В небе полно Лебедей и Небесных Крюков, некоторые города закрывают свои ворота, поскольку морфы утаскивают путешественников прямо с дорог. Реки пересохли. Какоето безумие! Здешние жрецы в панике. Ветры… Ветры оказались совсем не такими, как они думали.
К величайшему удивлению Лавина, Хести вздрогнул всем телом.
Они используют нас, сэр, а потом убьют. Я в этом уверен. И не я один, хотя полевые командиры придерживаются иного мнения. Они верят Ветрам, и, что еще важнее, многие из них тайно симпатизируют Гале. Гораздо больше, чем мы думали. Ходят слухи, что Ветры рассердились на нас изза того, что она погибла. В общем, рядовые считают, что мы выступили в крестовый поход под предводительством Ветров. На самом деле мы идем навстречу своей смерти, и многие уже об этом догадались.