Сорча покачала головой, смех сорвался с ее губ.
— Ты представляешь меня дояркой? Из всего возможного, Эмонн!
— Что? Есть что-то веселое в мысли возвращения с войны голодным, уставшим, с болями. А там ты, на склоне холма среди вереска, с распущенными волосами и улыбкой на лице, — он потянул ее за платье. — И в платье, что снимается куда проще.
Она закатила глаза.
— Это больше, чем я ожидала. Ты пытаешься меня отвлечь? Нас ждет коронация.
— А мы — король и королева! Пусть ждут, — он увел ее к кровати, потянул за шнурки ее корсета.
Сорча снова рассмеялась, шлепнула по его рукам.
— Хватит! Ты только сильнее их запутываешь!
— Я помогаю.
— Вот и нет!
— Сорча, я раздел в своей жизни больше женщин, чем ты себя. Замри!
И на этой игривой сцене ворвалась Уна. Она прижала ладонь ко рту и густо покраснела, но Сорча знала, что она видела куда худшее.
— Я вижу, что господин решил переодеть тебя сам.
Сорча пожала плечами и убрала из рук Эмонна шнурки.
— Похоже, все сговорились против меня.
— Тебе нужно переодеться, — Уна строго указала на Эмонна. — И если ты задержишь ее еще сильнее, я побью розгами зад, мальчик.
— Ты веками этого не делала.
— Но могу!
Она ушла, Эмонн хмуро смотрел ей вслед.
— Мы не должны были давать ей столько власти. Она говорит с нами как с детьми!
— Мы и есть дети для нее, — Сорча рассмеялась. — И мы ее дети. Не лишай ее этого.
— Хм. Может, немного?
— Нет!
Она дала ему развернуть себя, начать с застежек на спине. Было что-то тихое и милое в том, что он раздевал ее. Даже если он делал это с особой целью или помогая после долгого дня.
Эмонн всегда был с ней нежным. И ей все еще было сложно поверить, что это была ее жизнь.
Еще не так давно она жила в борделе. Старая религия была ее побегом от скучного мира. А теперь? Она сидела на троне с тем, кого назвала бы божеством.
Ее любил один из Светлого народа. Как ей так повезло?
— Это мне повезло, — сказал он в ее плечо, платье упало на пол.
— Я говорила это?
— Нет, я прочел все по лицу, mo chroí.
— Тогда нам обоим повезло в этой жизни, — она развернулась, прижала ладони к его плечам и заставила его сесть на кровать. — Эмонн, я все ждала, чтобы тебе рассказать, и я не хочу, чтобы меня короновали раньше, чем ты узнаешь.
— Ты была замужем до того, как пришла сюда.
— Что? Нет!
— Ты убила на поле боя.
— Нет.
— Тебя прокляли кричать «жаба», когда ты видишь моего близнеца?
Она рассмеялась.
— Нет! Глупый, не это.
Он прижал ладони к ее бедрам, подтянул ее ближе, и она встала между его ног. Он поцеловал ее ключицу и выдохнул:
— Тогда что же? Это не уменьшит мою любовь к тебе.
— Подозреваю, что даже немного увеличит.
Слова отыскать было сложно, они не подходили. Она взяла его ладонь и опустила на свой живот, чуть изменивший форму.
Он не сразу понял, что она имела в виду.
Сорча смотрела, как эмоции плясали на его лице. Он нахмурился, сосредоточившись, пока размышлял, прижимая ладонь к ее животу. Его глаза расширились, когда он все понял. И он чуть сильнее прижал ладонь к их ребенку.
Она еще не видела Эмонна таким потрясенным или тронутым. Слезы наполнили его глаза, он быстро выдохнул весь воздух из легких.
— Наш?
Слезы выступили на ее глазах, и она рассмеялась.
— А мог быть чей-то еще?
Эмонн лишился дара речи, сполз с кровати на колени перед ней. Он притянул ее ближе, прижался лбом к ее животу. Она ощущала, как он водил там носом.
— Тебя любят, — прорычал он ей и ребенку. — Ты будешь великим, благородным и хорошим. У тебя будут пылающие волосы твоей матери и упрямый подбородок отца. Я буду укачивать тебя на ночь, а твоя мама будет целовать тебя каждое утро.
Она прижала ладонь к дрожащим губам, а другую к голове Эмонна. Она прижала его к себе, к их ребенку, который казался чудом среди всей этой тьмы.
Эмонн посмотрел на нее и сдавленно сказал:
— Как долго?
— Не знаю точно. Шесть месяцев. Может, больше.
— Это девочка?
— Не знаю, — она рассмеялась. — Ты не хочешь сына?
— Я хочу все, что ты можешь мне дать и еще сотню, — он поднялся на ноги и нежно обнял ее, словно она была из стекла.
— Сотню? — она рассмеялась. — Много хотите, высший король.
— Этого мало. Мне всегда тебя мало.
Она затерялась в его поцелуе, в его объятиях, пока он прижимал ее к сердцу.
* * *
— Готова? — спросил Эмонн.
Они стояли у тронного зала, наряженные в самую неудобную одежду. Он выглядел чудесно. Весь в бело-золотом, длинный хвост на конце косы свободно раскачивался. Окрас висел на его бедре, на шее был большой кулон в форме звезды.